Катрин решила при первой возможности узнать, кто эта высокая темноволосая дама в черно-белом платье.
Но прежде всего ей следовало повнимательней присмотреться еще к одному человеку. Своему мужу! Ее сердце затрепетало, когда она оценивающе взглянула на него. Она удивилась своим ощущениям. Она полагала, что будет смотреть на своего супруга с отвращением и страхом. Но могла ли она испытывать такие чувства к застенчивому юноше, который был лишь немного старше ее? Ему недоставало отцовской значительности, но явное сходство с Франциском действовало на девушку успокаивающе; оно даже странным образом волновало Катрин, хотя она и не сознавала причину этого чувства.
Я бы хотела, чтобы он улыбнулся мне! — подумала Катрин. Я бы хотела, чтобы он дал понять, что хоть немного интересуется мной.
Один раз он посмотрел на нее, и их глаза встретились. Он пытался взглянуть на Катрин тайком. Она смущенно улыбнулась, но он уткнулся взглядом в тарелку и покраснел.
Она испытала чувство обиды, рассердилась на него. Как она могла увидеть в нем сходство с королем — человеком, обладавшим любезными манерами, самым очаровательным мужчиной из всех, кого она встречала!
Внезапно Катрин увидела, что лицо Генриха изменилось. Оно стало красивым; девушку возмутило то, что он мог улыбаться, глядя на кого-то другого. Но на кого именно?
Это была дама в черно-белом платье!
Во время пиршества король увел папу в маленькую залу для беседы с глазу на глаз.
— Они еще очень молоды, Ваше Святейшество, — сказал Франциск. — Пусть они побудут во Франции рядом… как друзья, понимаете? Я полагаю, Ваше Святейшество согласится, что до вступления в брачные отношения они должны узнать друг друга.
Святой Отец покачал головой.
— Нет, Ваше Величество. Они оба уже находятся в брачном возрасте. Я не вижу причин для того, чтобы откладывать осуществление брачных отношений.
Король изящно приподнял свои плечи.
— Нашей маленькой Катрин всего четырнадцать лет, мой сын старше ее лишь на несколько месяцев! Пусть они полюбят друг друга. Мы во Франции придаем большое значение любви.
Франциск очаровательно улыбнулся, думая: «Почему ты, хитрец, не скажешь прямо? Ты хочешь скорейшего появления наследников. Спешишь протянуть свои алчные руки Медичи к французской короне».
— Молодые люди, — заявил Святой Отец, — должны вступать в брак, если они хотят вести благочестивую жизнь. Они должны рано заводить детей. Это убережет их от соблазнов Дьявола. Я считаю, что им следует вступить в брачные отношения без промедления.
Франциск лукаво улыбнулся, представив детей в постели. Бедная маленькая Катрин! Она заслуживает более галантного мужа. Генрих едва бросил на нее один взгляд за весь день; он влюбленно пялился на Диану де Пуатье. Кто мог подумать, что она произведет на него такое сильное впечатление! Женщина, которая по возрасту годилась ему в матери!
— Тогда пусть будет так, — сказал Франциск. — Бедное дитя, боюсь, обретет неважного любовника.
Папа насторожился:
— Ваше Величество, что вы имеете в виду?
Франциск, догадавшись, что его шутливое замечание было истолковано превратно, не смог отказаться от удовольствия подразнить папу.
— Увы! Святейшество, у меня есть опасения на сей счет… в отношении мальчика.
На лбу папы выступила испарина.
— Не хотите ли вы сказать, что?..
— Увы, увы! Боюсь, да, Ваше Святейшество.
— Я не понимаю. Вы говорите о неспособности к продолжению рода?
Франциск рассмеялся, пожал плечами.
— Поживем — увидим. Я имел в виду, Ваше Святейшество, что, боюсь, он плохо проявит себя на брачном ложе. Он так юн! Неопытен! У него еще не было любовницы!
Папа испытал такое облегчение, что тоже засмеялся.
— Простите меня, сир. Вы, французы, постоянно думаете о любви. Я забыл об этом.
— А о чем думаете вы, итальянцы… о торговле?
Папе захотелось ударить улыбающееся лицо собеседника.
— Торговля, — сухо заметил он, — иногда способна приносить больший доход, нежели любовь.
— В Италии — возможно, — сказал король. — Но здесь, во Франции, любовь часто оказывалась занятием не только более приятным, чем торговля, но и более выгодным. Так кто же прав — мы, французы, или вы, итальянцы?
Святой Отец не хотел вступать в словесную баталию с королем Франции.
— Значит, сир, вы согласны с тем, что их брачные отношения должны начаться этой ночью? — сказал он.
— Нельзя упустить ни единую ночь! — с иронией в голосе воскликнул Франциск. — И как долго вы намерены оказывать честь моей стране вашим присутствием?
— Я проведу здесь месяц.
Франциск лукаво улыбнулся.
— Они оба молоды и здоровы. Месяц… да, пожалуй, месяц.
Папа пытался говорить таким же мягким, ироничным тоном, что и король. Ему с трудом удавалось это делать. Если король просто презирал папу, то Святой Отец ненавидел Франциска.
Мальчик и девочка лежали на роскошной кровати. Им обоим было страшно.
День бракосочетания закончился; приближенные раздели их и торжественно проводили к брачному ложу. Теперь они остались одни.
Каждый ощущал страх партнера.
О, Ипполито, подумала Катрин, это должно было произойти с тобой. Тогда все было бы по-другому… прекрасно.
Она осторожно коснулась своих глаз и обнаружила, что они стали мокрыми от слез.
Мальчик покрылся потом. Ему казалось, что его ждет самое тяжкое испытание из всех, которые ему уже довелось пережить.
Она заметила, что он дрожит. Слышит ли он, как громко стучит ее сердце? Они оба знали, что должны исполнить свой долг.
Она ждала, когда он заговорит. Ей показалось, что прошло много времени.
— Ты… ты не должна винить меня. Я… я не хотел этого. Но… поскольку нас поженили…
Его голос растворился в темноте.
— Я тоже этого не хотела, — промолвила она.
Но Катрин уже чувствовала, что боится меньше, чем он. Ее тронуло это, и она испытала желание утешить его.
Да, он был старше ее на несколько месяцев, но она лучше знала жизнь. Она любила Ипполито и потеряла его. Она жила и страдала, как женщина, в то время как он еще оставался мальчиком.
Ей следовало утешить его, сыграть активную роль.
— Генрих, — ласково сказала она и приблизилась к нему.
Генрих лежал на спине, уставясь на потолок. Катрин коснулась губами его уха, потом сунула туда свой язычок. Юноша тихонько ахнул. Она принялась ласкать языком его шею, потом, опустившись ниже, лизнула мускулистую грудь мужа, добралась до твердого, плоского живота. Откинув одеяло в сторону, медленно провела рукой по внутренней части его бедра от колена до мошонки. Нежно пощекотала ногтями его промежность. Обхватила пальцами горячий твердый член. Он затрепетал, точно раненая птица. Ласково оттянув его, вдруг отпустила. Он ударился о живот Генриха.
