Эболи усмехнулся и покачал головой:
– Сначала он тебя добудет. Нет более бешеного зверя во всех джунглях, даже лев с ним не сравнится. Он просто посмеется над твоей маленькой мушкетной пулькой, а потом распорет тебе брюхо теми могучими копьями, что носит на голове. – Он снял с плеча топор. – Пусть себе живет старый ньяти, а мы найдем другое мясо, чтобы накормить людей.
Эболи ударил топором по нижней части молодого ствола квети, и вскоре открылся похожий на луковицу корень. Еще несколько ударов – и Эболи вытащил корень вместе с тонким стволом.
– В моем народе такую дубинку называют ивиса, – сообщил Эболи Хэлу, не прерывая работы. – И завтра я тебе покажу, как ею пользоваться.
Несколькими ловкими движениями он обрезал ствол на нужной длине и снял кору. Потом отесал корень так, что он превратился в шар, твердый как железо, – и это стало походить на булаву. Потом Эболи отложил изделие и принялся искать другое дерево.
– Нам нужно по два каждому.
Хэл сидел на корточках и наблюдал за тем, как летят из-под топора обломки коры и щепки.
– Сколько тебе было лет, когда тебя схватили работорговцы, Эболи? – спросил он.
Мощные черные руки замерли ненадолго, прекратив работу. Тень пробежала в темных глазах, но Эболи вернулся к делу и лишь после этого ответил:
– Я не знаю, я был очень юным.
– И ты все помнишь, Эболи?
– Я помню, что они пришли ночью, мужчины в белой одежде с длинными мушкетами. Это было очень давно, но я помню огни в темноте, когда они окружили нашу деревню.
– А где жил твой народ?
– Далеко на севере, на берегах большой реки. Мой отец был вождем, но они вытащили его из хижины и убили, как животное. Они убили всех наших воинов, оставили в живых только самых маленьких детей и женщин. Потом сковали нас цепями друг с другом, шея к шее, и много дней заставляли идти в сторону восхода солнца, вдоль побережья…
Эболи внезапно поднялся и подхватил готовые дубинки.
– Мы тут болтаем, как старухи, когда должны охотиться.
Он направился через лес в обратную сторону тем же путем, которым они пришли.
Когда они опять очутились возле лагуны, Эболи оглянулся на Хэла:
– Оставь здесь свой мушкет и пороховницу. В воде тебе от них не будет пользы.
Пока Хэл складывал оружие на землю, Эболи выбрал пару самых легких и прямых ивиса. Когда Хэл подошел к нему, чернокожий протянул ему дубинки.
– Наблюдай за мной. Делай все так же, как я, – велел он, снимая с себя одежду и шагая на мелководье.
Хэл последовал за ним, обнаженный, путаясь ногами в густых водорослях.
Зайдя по пояс, Эболи остановился, вытащил из воды пучок длинных водорослей и уложил себе на голову, соорудив нечто вроде маскировки. Потом присел на корточки, погрузившись по шею в воду: снаружи торчала только его голова, скрытая висящими на ней водорослями.
Хэл занял позицию неподалеку от Эболи и тоже соорудил себе крышку из водорослей. До него доносились голоса водной команды «Чайки» и скрип уключин их весел, когда они возвращались от узкой части лагуны, где наполнили бочки из чистого ручья.
– Отлично! – негромко произнес Эболи. – Приготовься, Гандвана! Они спугнут для нас птиц.
Внезапно раздался громкий шум крыльев, и небо заполнилось такой же плотной тучей птиц, как та, которую Хэл уже видел прежде. Стая уток, похожих на диких английских, только с яркими желтыми клювами, выстроилась треугольником и помчалась туда, где затаились охотники.
– Внимание! – шепотом произнес Эболи, и Хэл напрягся.
Юноша смотрел вверх, наблюдая за старой птицей, возглавлявшей стаю. Ее крылья рассекали воздух, как лезвия ножей, быстрыми, резкими взмахами.
– Давай! – крикнул Эболи и вскочил во весь рост.
Его правая рука уже замахнулась, сжимая ивиса. Он метнул булаву, та полетела, вращаясь, и дикие утки в панике разлетелись в стороны.
Эболи это предвидел, его вращающаяся дубинка ударила старую утку в грудь и сбила. Птица упала, колотя крыльями и лапами, теряя перья; еще до того, как она оказалась в воде, Эболи метнул вторую дубинку. Та сбила птицу помоложе, сломав ей длинную шею; вторая утка упала неподалеку от первой.
Хэл тоже метнул свои дубинки, одну за другой, но обе пролетели далеко от цели, и рассыпавшаяся стая умчалась в низком полете над тростником.
– Ты быстро научишься, ты уже почти попал, – ободрил Хэла Эболи, пробираясь сквозь тростник – сначала чтобы подобрать убитых птиц, а потом следовало найти свои ивиса.
Через несколько минут над ними с гомоном пронеслась вторая стая, почти успевшая скрыться в тростник, прежде чем Хэл сделал бросок.
– Хороший бросок, Гандвана! – Эболи, смеясь, брел по воде, чтобы подобрать еще два трофея. – Почти попал. Скоро сумеешь сбить парочку.
Несмотря на его пророчество, прошла половина утра, прежде чем Хэл добыл наконец свою первую утку. Но и у той оказалось лишь сломано крыло, и Хэлу пришлось проплыть чуть ли не половину лагуны, прежде чем он добрался до нее и свернул ей шею.
В середине дня птицы перестали летать и сели на глубокой воде, вне досягаемости людей.
– Все, довольно!
Положив конец охоте, Эболи собрал свою добычу. С дерева, росшего у самой воды, он срезал несколько полос коры и сплел из них бечеву, чтобы связать вместе убитых птиц. Груз получился тяжеловатым даже для его широких плеч, зато Хэл без труда нес свою тощую сумку, пока они брели обратно по пляжу.
Когда они обогнули мысок и уже видели залив, где стояли три корабля, Эболи бросил птиц на песок.
– Отдохнем здесь.
Хэл уселся рядом с ним, и какое-то время оба молчали. Наконец Эболи спросил:
– Зачем Буззард явился сюда? Что твой отец говорит?
– Буззард утверждает, что зашел в лагуну, чтобы организовать заседание ложи для моего посвящения в рыцари.
Эболи кивнул:
– В моем родном племени молодой воин должен пройти обрезание плоти, только тогда он станет мужчиной.
Хэл вздрогнул и потрогал пальцами свою промежность, словно проверяя, все ли на месте.
– Я рад, что мне не нужно ничего отрезать, чтобы стать рыцарем.
– Но ведь на самом деле Буззард не для того притащился сюда за нами, так? Он тащится за твоим отцом, как гиена за львом. От него просто воняет предательством.
– Мой отец тоже это чует, – негромко заверил его Хэл. – Но мы в его милости, потому что на «Решительном» нет грот-мачты и пушки с него сняли.
Оба какое-то время молча смотрели на лагуну, на «Чайку Мори», потом Хэл обеспокоенно пошевелился:
– Что это Буззард задумал?
