В одно мгновение очутившись рядом, Эболи сам схватился за резную рукоятку и одним движением выдернул клинок из руки Сакиины. Тот вылетел с удивительной легкостью.
Сакиина тихо сказала:
– Ничего страшного он не натворил.
Но ее щеки побледнели, а на прекрасных ресницах дрожали слезы. Хэл понес ее к трапу на корме. Но его остановил пронзительный крик Сэма Боуэлса. Тот стоял под свисающей веревкой, Нед Тайлер прилаживал узел за его ухом. Четверо матросов стояли наготове, держа в руках другой конец веревки.
– Твоя шлюха мертва, Генри Кортни! Она мертва, и твой ублюдок тоже! Сэм Боуэлс убил их обоих! Слава тебе, капитан Кровавый Кортни, поминай меня в своих молитвах! Я – тот, которого ты никогда не забудешь!
– Это просто небольшой порез. А Принцесса – сильная, храбрая девушка. Ей это нипочем, – мрачно проговорил Нед в ухо Сэму. – А вот ты точно покойник, Сэм Боуэлс.
Он отступил назад и кивнул матросам, державшим веревку; те начали отходить, шлепая босыми ногами по палубе.
За мгновение до того, как веревка натянулась и прервала его дыхание, Сэм снова завизжал:
– Посмотри получше на клинок, что порезал твою шлюху, капитан! Подумай о Сэме Боуэлсе, когда потрогаешь его острие!..
Веревка впилась ему в горло и сбила с ног, задушив следующее слово, прежде чем оно достигло губ.
Команда завыла с волчьей радостью, когда Сэм Боуэлс взвился в воздух и закачался на веревке. Его ноги дергались, вытанцовывая безумную джигу, и кандалы на лодыжках звенели, как колокольчики на санях.
Он еще дергался и извивался, когда его шея сломалась под его же собственным весом.
– Пусть висит так всю ночь, – приказал Нед Тайлер. – А утром снимем его и скормим акулам.
Потом он наклонился и поднял с палубы брошенный Хэлом стилет. Он осмотрел испачканное кровью лезвие – и его загорелое лицо стало желтовато-серым.
– Святая Мария, только не это!
Нед снова посмотрел на труп Сэма Боуэлса, качавшийся в такт движению корабля высоко над его головой.
– Ты слишком легко умер. Будь это в моей власти, я бы тебя убивал сотню раз, и каждый раз мучительнее, чем прежде.
Хэл уложил Сакиину на койку в капитанской каюте.
– Мне бы нужно прижечь рану, но горячее железо оставит шрам… – Он опустился на колени рядом с койкой и внимательно осмотрел рану. – Она глубокая, но почти не кровоточит.
Он обвязал руку Сакиины полоской белой льняной ткани, которую Эболи нашел в морском сундуке у изножия койки.
– Принеси мою сумку, – велела Сакиина, и Эболи поспешил выйти.
Как только они остались наедине, Хэл наклонился над Сакииной и поцеловал ее в бледную щеку.
– Ты получила то, что Сэм предназначал мне, ты меня спасла, – пробормотал он, прижимаясь лбом к ее лбу. – Ты рискнула и собственной жизнью, и жизнью ребенка ради меня. Дурная сделка, любовь моя.
– Я бы и снова так поступила…
Сакиина умолкла на полуслове, и Хэл почувствовал, как она напряглась и задохнулась в его руках.
– Что тебя беспокоит, милая?
Он чуть отодвинулся и всмотрелся в ее лицо. Крошечные капли пота усеяли всю ее кожу, как роса на лепестках желтой розы.
– Тебе больно?
– Жжется… – прошептала она. – Жжется сильнее, чем то горячее железо, о котором ты говорил.
Хэл быстро снял бинт с ее руки и в ужасе увидел, как изменилась рана за то время, пока он обнимал ее. Рука Сакиины распухала прямо у него на глазах, как рыбы-иглобрюхи, что живут в коралловых рифах и могут, пугая хищника, раздуваться в несколько раз больше своего настоящего размера.
Сакиина подняла руку и прижала к груди. Она невольно застонала, когда боль растеклась от раны и заполнила ее грудь, словно расплавленный свинец.
– Не понимаю, что происходит… – Она скорчилась на койке. – Это неестественно. Видишь, как цвет меняется?
Хэл беспомощно смотрел, как прекрасная рука бледнеет и на ней проступают алые и пурпурные полосы, быстро ползущие от локтя к плечу. А из самой раны начала сочиться липкая желтая жидкость.
– Что мне делать? – растерянно спросил он.
– Не знаю, – в отчаянии ответила она. – Это нечто такое, чего я не понимаю.
Спазм боли охватил ее тело, спина выгнулась. Потом это прошло, и Сакиина с трудом произнесла:
– Мне нужна моя сумка. Мне не вынести такую боль… Там у меня есть порошок из опиумного мака…
Хэл бросился к двери.
– Эболи, где тебя носит? – проревел он. – Неси сумку, быстро!
У порога каюты стоял Нед Тайлер. Со странным выражением лица он держал что-то в руке.
– Капитан, я должен кое-что тебе показать.
– Не сейчас, черт побери, не сейчас! – Хэл снова повысил голос: – Эболи, быстрее!
Эболи стремительно пробежал по коридору с седельными сумками в руках.
– Что такое, Гандвана?
– Сакиина! С ней что-то происходит… Ей нужны лекарства…
– Капитан! – Нед протиснулся мимо Эболи в каюту и настойчиво схватил Хэла за руку. – Это не может ждать! Посмотри на стилет! Посмотри на его острие!
Он поднял стилет, и Хэл с Эболи уставились на него.
– Боже правый! – выдохнул Хэл. – Только не это!
Вдоль всего лезвия тянулся узкий желобок, заполненный черной, похожей на деготь массой; она уже высохла, затвердела и поблескивала.
– Это клинок наемного убийцы, – тихо сказал Нед. – Желобок заполнен ядом.
Хэлу показалось, что палуба уходит у него из-под ног, как будто «Золотая ветвь» внезапно взлетела на высокую волну. В глазах у него потемнело.
– Не может быть, – пробормотал он. – Эболи, скажи, что этого не может быть.
– Держись, – негромко ответил Эболи. – Держись ради нее.
Он крепко сжал руку Хэла.
Это помогло Хэлу опомниться, и его взгляд прояснился, но, когда он попытался вздохнуть, свинцовая лапа ужаса стиснула его ребра.
– Я не смогу жить без нее, – с детской растерянностью пробормотал он.
– Не дай ей понять, – сказал Эболи. – Не делай все тяжелее, чем должно быть.
Хэл бросил на него непонимающий взгляд. Затем до него начали доходить смысл этого крошечного желобка на стальном лезвии и значение тех угроз, которые выкрикивал Сэм Боуэлс в последние мгновения своей жизни.
– Сакиина должна умереть? – спросил он в смятении.
– И это будет для тебя тяжелее, чем любое из пережитых тобой сражений, Гандвана.
Огромным усилием воли Хэл постарался взять себя в руки.
– Не показывай ей стилет, – велел он Неду Тайлеру. – Иди! Выкинь эту проклятую вещь за борт.
