Хэл оторвался от пачки карт и лоций, найденных им в ящике Луэллина. Он понимал, что команда будет требовать мести Сэму Боуэлсу, но ему не нравилось то, что предстояло сделать.
– Я сейчас выйду на палубу…
Хэл вздохнул, уступая наконец безжалостным требованиям Эболи.
– Пусть все там соберутся.
Хэл полагал, что Сакиина все еще находится в маленькой каюте возле порохового склада, которую она превратила в лазарет, где двое раненых все еще лежали на грани жизни и смерти. Он надеялся, что она там и останется. Но едва он вышел на палубу, Сакиина шагнула ему навстречу.
– Тебе лучше уйти вниз, Принцесса, – мягко произнес Хэл. – Зрелище будет не для твоих глаз.
– Что тревожит тебя, тревожит и меня. Твой отец был частью тебя, и его смерть меня касается. Я сама потеряла отца при ужасных обстоятельствах, но я за него отомстила. И я останусь посмотреть на твою месть за смерть твоего отца.
– Хорошо, – кивнул Хэл и крикнул через палубу: – Приведите пленного!
Матросам пришлось волоком тащить Сэма Боуэлса, потому что ноги его не держали, а из глаз потоком лились слезы, смывая плевки матросов.
– Я не хотел ничего плохого, – подвывал он. – Поверьте мне, друзья! Это все дьявол Камбр меня заставлял!
– Ты смеялся, когда держал голову моего брата под водой в лагуне! – рявкнул на него один из матросов.
Когда Сэма тащили мимо Эболи, стоявшего со скрещенными на груди руками, чернокожий великан яростно сверкнул на Боуэлса глазами.
– Вспомни Фрэнсиса Кортни, – прорычал Эболи. – Вспомни, что ты сделал с лучшим человеком из всех, кто когда-либо плавал по океанам!
Хэл заранее приготовил список всех преступлений, за которые Боуэлс должен был ответить. Когда он читал его вслух, моряки взывали к мести.
Наконец Хэл дошел до последнего пункта этого чудовищного перечисления:
– И ты, Сэмюэль Боуэлс, на глазах своих товарищей убивал раненых матросов с «Золотой ветви», выживших после вашего вероломного нападения, ты их топил!
Хэл сложил лист и сурово произнес:
– Ты выслушал предъявленные тебе обвинения, Сэмюэль Боуэлс. Что ты можешь сказать в свою защиту?
– Это была не моя вина! Клянусь, я бы не стал этого делать, если бы не боялся за собственную жизнь!
Его заглушили возмущенные крики матросов, и Хэлу понадобилось несколько минут, чтобы заставить всех замолчать. Тогда он спросил:
– Так ты не отрицаешь эти обвинения?
– Что толку отрицать? – выкрикнул один из матросов. – Мы сами все видели, собственными глазами!
Сэм Боуэлс теперь уже громко рыдал:
– Ради нашего спасителя Иисуса, пощадите, сэр Генри! Я знаю, что грешил и заблуждался, но дайте мне шанс, и вы не найдете человека более преданного, готового служить вам всю свою жизнь!
Вид извивавшегося Боуэлса вызвал у Хэла такое глубокое отвращение, что ему захотелось умыться и прополоскать рот. И тут вдруг в его памяти вспыхнула картина… Его отец, лежащий на носилках… его несли к эшафоту, его тело изломано и изорвано на дыбе…
Хэла пробрала дрожь.
Стоявшая рядом Сакиина почувствовала его страдание. Она осторожно коснулась его руки, стараясь поддержать. Хэл медленно, глубоко вздохнул, пытаясь отогнать черные волны тоски, готовые захлестнуть его.
– Сэмюэль Боуэлс, ты признал свою вину по всем пунктам предъявленного тебе обвинения. Хочешь ли ты сказать что-то перед тем, как я объявлю вынесенный тебе приговор?
Он мрачно уставился в мокрые глаза Сэма и увидел, как в них происходят странные перемены. Хэл вдруг понял, что слезы были всего лишь инструментом, который Сэм использовал по собственной воле. Но в темной, тайной глубине его души горело нечто иное, нечто настолько жестокое и злобное, что Хэл усомнился, смотрит ли он в глаза человека, или перед ним стоит дикий зверь.
– Ты думаешь, что ненавидишь меня, Генри Кортни? Да ты просто не знаешь, что такое настоящая ненависть! Я упивался торжеством, когда твой папаша орал на дыбе! Это сделал Сэм Боуэлс! И помни это всегда, пока живешь! Сэм Боуэлс может и умереть, но Сэм Боуэлс это сделал!
Голос Сэма поднялся до визга, на его губах выступила пена. Вся грязь поднялась из его сердца и выплеснулась наружу, он уже выкрикивал почти бессвязно:
– Это мой корабль, мой собственный корабль! Я должен был стать капитаном Сэмюэлем Боуэлсом, а ты забрал его у меня! Так пусть дьявол выпьет всю твою кровь в аду! Пусть он спляшет на трупе твоего отца, Генри Кортни!
Хэл отвернулся от этой омерзительной картины, стараясь не слышать потока грязных ругательств.
– Мистер Тайлер!
Хэл говорил достаточно громко, чтобы команда расслышала его сквозь вопли Сэма Боуэлса.
– Не станем больше тратить время на это дело. Пленного повесить сейчас же! Забросьте веревку на рею…
– Гандвана! Сзади! – рявкнул Эболи.
Он бросился вперед, но опоздал. Сэм Боуэлс быстро сунул руку в свои штаны. С внутренней стороны бедра к его ноге были привязаны кожаные ножны. Сэм действовал со стремительностью гадюки. Тонкий стилет в его руке сверкнул подобно серебряному слитку, и Сэм резким движением запястья метнул его в сторону Хэла.
Хэл едва начал поворачиваться на крик Эболи, и Сэм его опередил. Клинок промчался через разделявшее их расстояние, и Хэл поморщился, ожидая, что острое как бритва лезвие вонзится в его плоть. Однако ничего не почувствовал.
На мгновение усомнившись в собственных ощущениях, он посмотрел вниз. Оказалось, что Сакиина выбросила вперед тонкую обнаженную руку, чтобы блокировать удар. Серебристый клинок пронзил ее руку на дюйм ниже локтя – на виду осталась лишь рукоятка.
– Святой Иисус, защити ее! – пробормотал Хэл, подхватывая Сакиину на руки и прижимая к себе.
Оба они уставились на рукоятку стилета, торчащую из плоти Сакиины.
Эболи очутился рядом с Сэмом Боуэлсом через мгновение после того, как из пальцев пирата вылетел кинжал, и одним мощным ударом кулака сбил его с ног. Нед Тайлер и с десяток матросов тоже бросились вперед, чтобы схватить Сэма и поставить на ноги. Сэм неуверенно качал головой, ничего не соображая после удара Эболи. Из его рта сочилась кровь.
– Веревку на рею! – закричал Нед Тайлер, и один из матросов стремительно полез вверх по мачте.
Через минуту веревка была уже спущена вниз, ее конец коснулся палубы.
– Как глубоко прошел этот кинжал… – шептал Хэл, прижимая Сакиину к груди и осторожно придерживая ее раненую руку.
– Он тонкий и острый, – храбро улыбнулась ему Сакиина. – Такой острый, что я его почти не почувствовала. Вытащи его побыстрее, милый, и все без труда заживет.
– Эй, помоги мне! – крикнул Хэл, зовя Эболи. – Придержи ее руку!
