Рабы схватили лопаты и с такой энергией принялись копать, что земля полетела выше краев ямы. Камбр стоял над ними, упираясь кулаками в бедра.
– Послушайте меня, вы, дети полуночи! Вы мне говорили, что сокровище, которое я ищу, закопано где-то здесь. Что ж, найдите его, или вас не будет со мной, когда я поплыву отсюда. Я вас всех троих похороню в этой самой могиле, которую вы копаете своими грязными лапами. Вы все поняли?
– Мы поняли, лорди, – хором ответили негры.
Камбр дружески подхватил Шредера под руку и повел прочь.
– Мне приходится с грустью признать, что они на самом деле никогда понятия не имели, где находится захоронка Фрэнки. Они просто дурачили меня все эти месяцы. И я с моими ребятами по горло сыт всеми этими играми в кротов. Позвольте же сейчас предложить вам мое скромное гостеприимство и стаканчик виски, и вы сможете рассказать мне все, что знаете о той симпатичной маленькой войне, что вот-вот начнется между Великим Моголом и Престером. Думаю, мы с вами сможет найти и занятие, и прибыль получше, чем здесь, в Слоновьей лагуне.
В свете костра Хэл рассматривал своих людей, пока все ели с отменным аппетитом. Их ужин состоял из копченого мяса. В последние дни охота не удавалась, большинство людей устали.
Его собственные матросы никогда не были рабами. И тяжкий труд на стенах замка на мысе Доброй Надежды не сломал их и не запугал. Скорее наоборот, они закалились, хотя теперь длинный переход выводил их из себя. Однако Хэл не мог требовать от них большего: все они были крепкими, испытанными воинами.
Алтуда ему нравился, ему Хэл доверял, но Алтуда с детства был рабом, и кое-кто из его команды никогда не стал бы воином.
А Сабах разочаровал Хэла. Он не соответствовал тем ожиданиям, которые возлагал на него Хэл. Он постепенно стал мрачным и раздражительным, пренебрегал своими обязанностями и возражал против любого приказа Хэла. Его любимым ответом стало:
– Я больше не раб! Никто не имеет права командовать мной!
Сабах сильно проигрывал в сравнении с матросами Буззарда, думал Хэл. Но тут подошла Сакиина, села рядом с ним, и он улыбнулся.
– Не превращай Сабаха во врага, – тихо шепнула она.
– Я этого и не хочу, – ответил Хэл. – Но каждый из нас должен выполнять свою работу. – Он нежно посмотрел на девушку. – Ты одна стоишь десятка таких, как Сабах. Но сегодня я заметил, что ты не раз споткнулась, а когда думала, что я не вижу, в твоих глазах появлялась боль. Ты заболела, моя милая? Я действительно слишком быстро всех гоню?
– Ты такой нежный, Гандвана… – улыбнулась Сакиина. – Я пойду с тобой даже до ворот самого ада и не стану жаловаться.
– Знаю, что пойдешь, и как раз это меня и тревожит. Если ты не жалуешься, как мне узнать, что тебя беспокоит?
– Меня ничто не беспокоит, – заверила его девушка.
– Поклянись! – настаивал он. – Ты не скрываешь от меня какую-то болезнь?
– Клянусь, милый, вот с этим поцелуем, – она подставила ему губы, – все хорошо, как и должно быть. И я тебе это докажу.
Она взяла его за руку и увлекла в темный угол под частоколом, где устроила для них постель.
Но хотя ее тело так же отдавалось его объятиям, в Сакиине ощущалась некая вялость и мягкость, что было странно, и хотя это лишь восхитило Хэла, когда его страсть достигла апогея, потом у него осталось ощущение легкой тревоги и недоумения. Он понимал: что-то изменилось, но не мог понять, что именно стало не так.
На следующий день он внимательно наблюдал за Сакииной во время их долгого перехода, и ему показалось, что на крутых склонах ее шаг теперь не такой упругий, как прежде. Позже, когда жара стала особенно сильной, она начала отставать от колонны. Зваанти подошла к ней, чтобы помочь одолеть самые трудные участки слоновьей тропы, по которой они шли, но Сакиина что-то резко сказала ей и оттолкнула протянутую руку. Хэл почти незаметно замедлил шаг, чтобы дать ей передышку, и объявил дневной привал раньше, чем в предыдущие дни.
Сакиина в ту ночь спала рядом с ним, лежа почти неподвижно, а Хэл заснуть не мог. К этому времени он был уже убежден, что Сакиина нездорова и что она пытается скрыть от него свое состояние. Во сне она дышала так тихо, что ему пришлось приложить ухо к ее губам, чтобы успокоить себя. Он прижал ее к себе, и ему показалось, что тело у Сакиины горячее. А перед рассветом она вдруг застонала так жалобно, что сердце Хэла чуть не разорвалось от любви и тревоги за нее. Наконец он и сам погрузился в глубокий сон без сновидений. А когда внезапно проснулся и потянулся к Сакиине, то обнаружил, что она исчезла.
Хэл приподнялся на локте и оглядел стоянку. Костер догорел, превратившись в груду углей, но полная луна, хотя и висела на западе довольно низко, давала достаточно света, чтобы Хэл понял: в лагере, огражденном частоколом, Сакиины нет. Он различал темное тело Эболи; утреннюю звезду почти затмевал более яркий свет луны, но она горела прямо над головой Эболи, сидевшего на страже у входа в лагерь. Эболи бодрствовал, Хэл услышал его негромкий кашель, а потом увидел, как он поплотнее закутался в меховое одеяло.
Хэл сбросил накидку из шкур и, подойдя к Эболи, сел рядом с ним на корточки.
– Где Сакиина? – шепотом спросил он.
– Ушла недавно.
– В какую сторону?
– Вниз, к ручью.
– И ты ее не остановил?
– Она пошла по своим делам. – Эболи удивленно посмотрел на Хэла. – Зачем бы мне ее останавливать?
– Извини, – шепнул Хэл. – Я не хотел тебя упрекать. Но она нездорова. Ты разве не заметил?
Эболи заколебался.
– Может быть, – кивнул он наконец. – Женщины – дети луны, а до полнолуния осталось немного. Так что, возможно, ее женские дни начались.
– Пойду за ней.
Хэл встал и направился по каменистой тропе к неглубокой заводи, где они купались накануне вечером. Он уже хотел позвать Сакиину, когда вдруг услышал звук, заставивший его встревожиться. Хэл молча остановился и прислушался. Звук повторился, и это был звук боли, страдания.
Хэл двинулся вперед – и увидел на песке Сакиину, стоявшую на коленях перед заводью. Она отбросила в сторону накидку, лунный свет играл на ее обнаженной коже, казавшейся полированной слоновой костью. Сакиина согнулась от боли и тошноты. И пока Хэл в ужасе наблюдал за ней, ее вырвало.
Он подбежал к девушке и упал рядом с ней на колени. Она с отчаянием посмотрела на него.
– Ты не должен видеть меня такой, – хрипло прошептала она.
И тут же отвернулась – ее снова вырвало. Хэл обнял ее за обнаженные плечи. Кожа Сакиины была холодной, девушка дрожала.
– Ты больна, – выдохнул Хэл. – Ох, любовь моя, почему ты не сказала об этом прямо? Почему ты пыталась скрыть это от меня?
Она вытерла губы тыльной стороной ладони.
