Они двигались довольно быстро, серые лошадки бежали легко. Когда им попадалось достаточно крепкое дерево, чтобы выдержать вес Эболи, тот забирался на него и всматривался назад, ища признаки погони. И каждый раз, спустившись, качал головой.
– Но Шредер придет, – сказал ему Хэл. – Я слышал, зеленые солдаты говорили о нем, что он способен бежать так, что догоняет верхового. Они придут.
Отряд беглецов двигался через равнину, останавливаясь лишь у болотистых водоемов, попадавшихся им по пути. Хэл держался за лошадь, чтобы не слишком нагружать пострадавшую ногу, а Эболи пересказывал ему все, что случилось за долгие месяцы их разлуки. Хэл молча слушал повествование о том, как Эболи унес тело сэра Фрэнсиса с эшафота и как именно его похоронил.
– Это были похороны великого вождя, – негромко говорил Эболи на своем языке. – Я одел его в шкуру черного быка и положил с ним его корабль и его оружие. Я оставил еду и питье ему на дорогу, а перед ним поставил крест его Бога.
У Хэла сжималось горло, и он не мог даже поблагодарить Эболи за все, что тот сделал.
День все тянулся. Шли беглецы уже медленнее – люди и лошади устали, с трудом шагая по мягкой песчаной земле.
У следующего болотца, когда они остановились на несколько минут, Хэл отозвал Сакиину в сторонку:
– Ты сильная и храбрая, но у тебя не такие длинные ноги, как у нас, и я вижу, что ты уже спотыкаешься от усталости. Так что теперь ты должна ехать на лошади.
Когда Сакиина попыталась возразить, он решительно ее остановил:
– Я тебе подчинялся во всем, что касается моих ран, но в остальном я капитан, и ты должна делать, что я велю. Дальше ты поедешь.
Глаза девушки сверкнули. Она сделала очаровательный жест подчинения, сложив вместе пальцы и коснувшись ими своих губ:
– Как прикажешь, господин.
И позволила ему усадить себя поверх седельных сумок на головную лошадь.
Миновав болото, они пошли немного быстрее. Еще дважды Эболи взбирался на деревья и всматривался в заросли, ожидая погони. И Хэл, вопреки врожденной интуиции, начал уже надеяться, что они смогут ускользнуть от преследования, сумеют добраться до гор, которые с каждым шагом становились все ближе и выше, и теперь их уже никто не потревожит.
В середине дня они пересекли широкий открытый луг, заросший невысокой зеленой травой; там паслись дикие антилопы с кривыми, как турецкие ятаганы, рогами. Животные застыли и в наивном изумлении уставились на приближавшийся караван людей и лошадей; их голубовато-серые шкуры казались металлическими на полуденном солнце.
– Даже я таких никогда не видел, – признался Эболи.
Испуганное стадо умчалось, подняв облако пыли, а Алтуда крикнул:
– Голландцы называют таких blaauwbok – синие олени! Я видел их огромные стада в долинах за горами.
За лугом земля начала понемногу подниматься вверх, образуя ряды невысоких холмов, что тянулись в сторону предгорий. Беглецы поднялись на первый холм. Хэл замыкал колонну. К этому времени он уже едва шел, страдая от боли. Эболи видел, что лицо Хэла горит в лихорадке, а сквозь наложенную Сакииной повязку сочится кровь.
На вершине Эболи заставил всех остановиться. Люди стали смотреть назад, на огромную Столовую гору, господствовавшую на западном горизонте. Слева от них раскинулся широкий синий залив Фолс-Бей. Однако все слишком измучились, чтобы долго восхищаться пейзажами. Лошади стояли свесив головы, а мужчины прятались в любую тень, какую только могли найти.
Сакиина соскользнула с лошади и быстро подошла к Хэлу, привалившемуся спиной к стволу небольшого дерева. Она опустилась перед ним на колени, размотала бинты на его ноге и резко вздохнула, увидев, как распухла и воспалилась кожа. Наклонившись ближе, она принюхалась к ранам. И когда девушка заговорила, ее голос звучал сурово:
– Ты не можешь идти дальше вот так. Ты должен ехать, как заставил меня.
Посмотрев на Эболи, она приказала:
– Разожги огонь, нужно вскипятить воду.
– У нас нет времени на такие глупости, – нерешительно пробормотал Хэл, но к нему на этот раз не прислушались.
Эболи разжег небольшой костер с помощью ружейного фитиля и поставил на него оловянную кружку с водой. Как только вода закипела, Сакиина приготовила мазь из трав, что лежали в ее сумках, и размазала ее по свернутому лоскуту. Пока мазь еще испускала пар, девушка наложила припарку на раны Хэла.
Хэл застонал и пожаловался:
– Уж лучше бы Эболи помочился на мою ногу, чем эти твои дьявольски жгучие смеси терпеть!
Сакиина проигнорировала его не слишком вежливые слова и продолжила свое дело. Она забинтовала его ногу с примочкой свежим лоскутом, а потом достала из одной своей сумки буханку хлеба и копченую колбасу. Нарезав их на ломти, она сложила вместе хлеб и колбасу и раздала по порции каждому из мужчин.
– Будь благословенна, принцесса! – Большой Дэниел постучал себя по лбу костяшками пальцев, прежде чем взять свою долю.
– Господь тебя любит, принцесса, – сообщил Нед.
Все сочли правильным такое имя для девушки. И с этого момента она стала их принцессой; грубые матросы смотрели на нее со все большим уважением и растущей нежностью.
– Сможете поесть и на ходу, – заявил Хэл, с трудом вставая. – Нам и так уже слишком долго везет. Скоро настанет очередь дьявола.
Мужчины застонали и заворчали, но подчинились.
Когда Хэл помогал Сакиине сесть на лошадь, послышался предостерегающий крик Дэниела:
– А вот и ублюдки наконец появились!
Он показывал вниз, на открытый луг в конце склона.
Хэл подтолкнул Сакиину на седельные сумки и, хромая, вернулся в конец колонны. Он посмотрел вниз с холма и увидел длинную цепь бегущих людей, появившихся из зарослей и уже пересекавших открытую местность. Вел их одинокий всадник, гнавший лошадь рысью.
– Опять этот Шредер! Нашел себе другого скакуна.
Даже с такого расстояния узнать полковника не составляло труда. Он красовался в седле, сидя прямо и надменно, и в развороте его широких плеч ощущалась решительность; он стремился к цели, то и дело вскидывая голову, чтобы оглядеть склон. Он явно пока что не заметил беглецов, скрытых густыми зарослями.
– Сколько с ним людей? – спросил Нед Тайлер.
Все посмотрели на Хэла, ожидая, что он сосчитает солдат. Хэл прищурился, всматриваясь в выбегавшие из кустов фигуры. Солдаты без труда поспевали за лошадью Шредера.
– Двадцать, – определил наконец Хэл.
– Почему так мало? – удивился Большой Дэниел.
– Шредер почти наверняка выбрал самых быстрых бегунов, чтобы догнать нас. А остальные, наверное, просто отстали. – Хэл прикрыл глаза ладонью, чтобы ему не мешало солнце. – Ну да, вон они, в лиге от первого отряда, но идут быстро. Вижу пыль и шлемы над кустами. Во втором отряде их, должно быть, сотня, а то и больше.
