От гнезда пахло смертью, и Ворон не понимал, зачем Человек, хоть и не хотел, но ушел туда. У двуногих свои причуды.
Ворон просто следовал за Человеком, по привычке, как и раньше. Когда стая была жива, это диктовалось разумом и простым расчетом – Человек оставлял после себя трупы. А трупы – это еда, на которую не надо охотиться и тратить силы. Просто дожидаешься, когда Человек уйдет, и приступаешь к трапезе, покуда тело не остыло.
И птицы питались ими, посматривая на старика с благодарностью и уважением.
Иногда трупы были не заразны, но все чаще от них нестерпимо несло пыльной смертью. В этом случае вожак предупреждал всех тревожным окриком, и стая, не тронув тело, летела дальше за Человеком.
Но путь оказался ошибочным. Потому что когда стая восстала против своего предводителя из-за того, что он в очередной раз не разрешил им есть зараженную плоть, вожаку не хватило сил сдержать их напор. Обезумевший молодняк бросился на еще горячее тело и принялся жадно клевать плоть, больше не боясь угроз вожака. Ворон попытался устроить им взбучку, но не смог – птицы дали мощный отпор. Потом к трапезе подключились и остальные., и лишь Ворон летал над стаей и беспомощно крухал, остерегая их. Нельзя! Нельзя. Но что им, голодным и обезумевшим, до какой-то болезни, когда вот оно, мясо, перед ними, теплое, аппетитное – бери и ешь.
Вся стая умерла за последующие три луны. Сначала занемог молодняк. Слабость высосала из них силы, и они даже не смогли взлететь, так и сидели на ветвях и били крыльями, а потом замертво падали на землю. Следом ушли взрослые. У тех еще хватало сил вспорхнуть вверх, но полет их длился недолго – птицы планировали вниз, словно вдруг их тела налились каменной тяжестью, и падали в снег, чтобы больше уже никогда не увидеть небо.
Лишь вожак оставался здоров, не понимая, почему так происходит. Верно, смерть издевалась над ним, желая забрать последним, чтобы он смог увидеть собственными глазами гибель всех своих сородичей. И он ее увидел.
Путь в никуда закончился. Он прилетел в конечную точку маршрута. И теперь не знал, как быть. Стая мертва, она ждет его в другом мире. А он еще здесь. И даже зараженное мясо, которое он ел последние два дня, не помогло сократить это ожидание.
Ворон махнул раненым крылом и взгромоздился на торчащую из стены арматуру. Он наблюдал за Человеком и размышлял – почему тот не уйдет из каменного гнезда, в которое его посадили другие ему подобные? Ведь насколько понял Ворон, Человек не хотел там находиться. Птичье чутье подсказывало – Человек попал в беду.
Ворон клюнул стекло. Обычной птице не сломать его, слишком крепкое. Но Ворон, научившийся за свою жизнь необычной охоте с помощью клюва, мог пробить его одним ударом. Надо только спикировать по дуге и нанести точный удар прямо по центру, в самую слабую точку. А эти точки Ворон научился определять безошибочно.
Ворон решил помочь Человеку выбраться из заточения, хотя и сам не знал зачем. Может быть, в благодарность за еду – ведь Человек не виноват, что по большей части тела были заражены? А может, чтобы заслужить, наконец, смерть и отправиться туда, где ждала его стая?
Наблюдая за происходящим, крылатый увидел – другой человек запер старика в клетке, а спасение прячет у себя на поясе. Блестящий металлический предмет. Ворон, как и его собратья, любил все блестящее, но эта штука навевала на него страх. Она была пропитана болью.
Взмахнув крыльями, птица взвилась ввысь. Морозный воздух обжег тело, твердо заскользил под брюхом. Приятное ощущение, которое Ворон уже успел позабыть – без стаи он перестал летать так высоко, а теперь воспарил. Наверное, в последний раз.
Сделав небольшой круг, выправил тело на каменное гнездо. Зоркий глаз быстро определил цель – в стеклянном квадрате окна блекло отсвечивали солнечные лучи. Сложив крылья и превратившись в тяжелое черное копье, Ворон спикировал вниз.
Засвистел ветер, стремительно неся на своих крыльях птицу. А потом раздался оглушительный звон и что-то острое процарапало птичье брюхо, и боль растеклась от клюва по всему телу.
* * *
Охранник подскочил, заспанными глазами начал осматривать коридор. Кошмар, приснившийся минуту назад, еще полностью не отпустил, и дежурный тяжело дышал, пытаясь взять себя в руки и понять причину внезапного шума. Что-то черное двигалось по полу. На мгновение он подумал, что это та жуткая тварь из страшного сна, но приглядевшись, увидел ворона. Птица прыгала возле камеры, где сидел новенький. Окно было разбито, осколки валялись на полу.
– Какого?.. – только и смог выдавить охранник, хватаясь за пустое без ключей кольцо, болтающееся на ремне. – Стоять!
Ворон вспорхнул и сквозь прутья залетел к заключенному.
Опешив, Каша продолжал смотреть на Ворона даже тогда, когда он подошел к нему и положил ключ от его темницы у самых его ног.
– Стоять! – закричал охранник, тыкаясь в прутья решетки и пытаясь дотянуться до птицы.
Ворон глянул на старика бусинками черных глаз и вспорхнул к потолку. Сделав круг, вылетел обратно в коридор.
– Эй, ты, отдай ключ! – обратился к старику охранник, похрюкивая от злости.
Каша неспеша поднял птичий подарок, повертел его в руках.
– Отдай, кому говорят!
Шумно хлопая крыльями, Ворон спикировал на голову охранника и начал царапать тому лысину.
– Прочь! Гадина! Прочь!
Ворон отлетел в сторону, сделал небольшой круг и вновь ринулся в атаку.
Старика словно ударило током. Он вдруг понял, что птица пытается отвлечь охранника, чтобы Каша смог открыть дверь. Найдя нужный ключ от наручников, он быстро освободил руки. Вскочив с нар, бросился к замку и дрожащими руками стал его открывать. Получалось не очень хорошо – сказывалось волнение. Но после третьей попытки внутри замка что-то мягко щелкнуло и дверь распахнулась.
– Стоять! – завопил охранник, увидев выбегающего из камеры заключенного, но подлетевший ворон вновь отвлек его, принявшись яростно выцарапывать глаза.
Охранник начал отмахиваться, схватился за дубинку, болтающуюся на ремне, и попытался ею сбить птицу. Первый же замах пришелся точно в цель. Ворон каркнул и, сбитый, отлетел в сторону.
– Стоять! – повторил охранник и бросился в погоню.
Но не прошел и двух метров, как назойливая птица вновь кинулась ему в глаза.
– Гадина! Я тебе… я тебе…
Охранник отбил рукой уже ослабевшую птицу и метко запулил в нее дубинкой. Ворон рухнул на землю.
– Я тебе… Гадина! – он подбежал к лежащей птице и занес ногу над телом.
Уже находясь в самом конце коридора, Каша услышал громкий хруст ломающихся птичьих косточек и жуткий чавкающий звук.
– Я тебе… я тебе… Гадина! А ну стой!
Каша выскочил из коридора в первую попавшуюся дверь. Комната, куда он попал, оказалась просторной и была заставлена оборудованием, которого раньше старик никогда не видел. Мониторы, прямоугольные пластмассовые коробки, похожие на компьютерные процессоры, пульты со множеством горящих лампочек, гофрированные трубы, ползущие от одних устройств к другим. В дальнем конце, возле прибора, похожего на огромный чайник, виднелась дверь. Надпись над дверью привлекла Кашу.
