Ассистентка по имени Глупышка сообщает пациенту, что тот, по ее мнению, — древнее мамонтов. Ей стоило бы прочитать детские журналы с наставлениями для детишек, которые собираются стать «Ассистентами Дантистов».
Девушка за стойкой подняла голову, словно услышав его мысли.
— Комиссар Гордон? Вы следующий. Кабинет номер четырнадцать, последняя дверь слева по коридору.
— Хорошо, спасибо, — Гордон встал и прошел за дверь с табличкой «Для пациентов».
Он неспешно брел по коридору, в очередной раз удивляясь размерам клиники. Последняя дверь налево… Паршивый знак. Ничего хорошего не случается за дверью, расположенной в конце коридора по левой стороне. Может, уйти, сославшись на срочный вызов или, например, сказать, что у него острый приступ авитаминоза?
Или тяжелый экзистенциальный кризис.
Родовая горячка.
И вообще Терминатор сказал, чтобы он следовал за ним, если намеревается остаться в живых.
Вот только клиника возьмет деньги за позднюю отмену записи, и ему все равно потом придется вернуться на плановый осмотр. Уж лучше покончить с тягомотиной сегодня, и отделаться на следующие полгода.
Черт бы побрал этих врачей!
Подойдя к кабинету номер четырнадцать, Гордон сердито уставился на дверь, но взгляд, приводивший в ужас многочисленных преступников и нарушителей порядка Готэма, не произвел на дверь ни малейшего впечатления.
Джим Гордон нажал на ручку и переступил порог.
* * *
— Присаживайтесь, я сейчас, — врач стоял перед ярким экраном для рентгеновских снимков.
Голос показался Гордону незнакомым. Они наняли кого-то нового? Такими темпами им скоро придется удлинять коридор.
— Честно говоря, ненавижу я эти диспансеризации, — Гордон осторожно уселся в кресло. — Не будь это необходимым условием работы в полиции, вы бы меня тут не видели.
Врач вымыл руки в раковине.
— Что вы, комиссар! Что в этом несчастном мире может быть прекраснее широкой, белозубой… улыбки! — Он обернулся, держа в одной руке острый пинцет.
На клоунской роже застыла довольная ухмылка.
— Ты! — Гордон попытался вскочить с кресла, как вдруг Джокер взмахнул огромной, явно не зубной, дрелью. Нечто громадное ударило Гордона в грудь, раздался хлопок, и его окутало сверкающим облаком. В следующее мгновение он оказался туго привязан к креслу.
— Гадкий мальчик! — Харли Квинн, кокетливо изогнувшись, встала перед дверью. — Если будешь так прыгать, доктор не даст тебе леденец на палочке!
На Харли красовалась белая униформа медсестры, совершенно не подходящая ни к клоунской шапке с бубенчиками, ни к мертвенно-белому лицу. Гордон собирался позвать на помощь, но она запихнула ему в рот кусок ваты. Джокер изучил жертву пристальным взглядом и покачал головой.
— Надо же, — растянул он, задумчиво поглаживая подбородок и глядя на попытки Гордона освободиться. — Похоже, дело плохо.
— Ваш диагноз, доктор? — спросила Харли Квинн тоненьким голоском.
— Боюсь, необходимо удаление… всего! — С этими словами Джокер включил дрель, а Харли услужливо опустила спинку кресла. — Не ерзайте, комиссар, сейчас будет больно. Очень больно.
Он надавил коленом на грудь Гордона и направил острие жужжащей дрели в середину его лба.
Гордон крепко зажмурился. Сколько раз в него стреляли, его били, даже пытали. Неужели он пережил все нападения, лишь бы погибнуть столь нелепо? Под дрелью двух клоунов-психопатов, захвативших кабинет врача? В таком случае, судьба определенно отличалась садистским чувством юмора. Прямо как Джокер. А может, судьба и Джокер состояли в родстве? Может, он ее злобный близнец?
«Это бы многое объяснило», — подумал Гордон, не в силах дышать из-за навалившейся на грудь тяжести.
Когда он уже не сомневался, что сейчас умрет, раздался очередной взрыв, и окно разлетелось на тысячи осколков. Джокер спрыгнул с кресла и расхохотался.
— Ты что-то рановато, но я все равно смогу тебя принять!
Гордон открыл глаза. Похоже, он погорячился насчет судьбы. Момент, когда Бэтмен появлялся, являлся одним из любимейших событий в его жизни.
— Это был простой намек, Джокер, — отрезал Бэтмен и кинул Джокеру маленькую вещицу. Тот даже не потрудился ее поймать.
Чуть позже, когда Гордон пригляделся, он увидел парочку вставных челюстей с прикрепленной к ним запиской: «Полиции Готэма, передать Бэтмену».
— Убого, предсказуемо, Джокер. Теряешь хватку.
— Прошу прощения, — капризно вмешалась Харли Квинн, — но вставная челюсть была моей идеей. Так же, как и эта!
Она решительно повернула вентиль на баллоне и направила струю газа прямо в лицо Бэтмену. В воздухе появился неприятный запах закиси азота, веселящего газа. Бэтмен, кашляя и задыхаясь, рухнул на колени. Разумеется, ничего веселого не происходило, но Харли Квинн от души хохотала.
— Ловко, да, мистер Джей? — хихикнула она.
* * *
Через несколько мгновений Гордон пришел к выводу, что веселящий газ вызвал у него галлюцинации, поскольку сцена приобрела весьма сюрреалистичный характер. Джокер ухватил Харли за шапку с колокольчиками и притянул вплотную, так что они оказались нос к носу.
— Здесь только я имею право на шутки! — заорал он прямо ей в лицо. — Поняла?! Ясно?
— Да, сэр, — пискнула Харли.
Джокер отшвырнул ее в сторону, точно ненужную вещь, и вновь превратился в Клоуна-принца преступного мира.
— Что ж, мышонок, страшно рад нашей встрече, но мне пора бежать, — на секунду он задержался в дверях, — не забывай про зубную нить и не увлекайся сахаром!
Внезапно Гордону на колени упала ручная граната с выдернутой чекой. Он даже испугаться не успел, как вдруг Бэтмен молниеносным движением руки отправил гранату в выбитое окно и прикрыл его от взрыва своим черным плащом.
В ушах у комиссара до сих пор плескался шум, когда Бэтмен отвязывал его от кресла и вытаскивал изо рта вату.
— Стоять сможете, комиссар? — голос спасителя звучал приглушенно.
Гордон медленно поднялся на ноги, держась за руку супергероя.
— Спасибо, старина, стоять могу. До чего же ненавижу эти диспансеризации.
27
Видимо, для разнообразия их новое убежище располагалось не в заброшенном, а в действующем складе, принадлежащем боссам преступного мира. Они с пониманием относились к тому, что некоторым нарушителям порядка иногда стоит отсидеться в безопасном месте не слишком далеко от центра города. Помимо оплаты за проживание, постояльцы подчинялись определенным правилам: не торговать наркотиками, не бросать где попало мертвые тела, не проносить на территорию краденое добро и вообще не делать ничего такого, что могло бы привлечь внимание полиции. Кроме того, запрещалось устраивать вечеринки, готовить сильно пахнущую еду и завязывать отношения с работниками склада.
