Харлин глотнула воды из стакана на тумбочке и попыталась снова заснуть. Но стоило ей закрыть глаза, как она вновь оказалась перед мертвым телом Джокера рядом с доктором Лиланд, бормочущей что-то про Бэтмена. Она заставила себя открыть глаза и пошла на кухню делать кофе. День предстоял тяжелый.
— Раз уж вы хотите узнать, правильно ли поступили, я должна сказать, что, без всякого сомнения, это то, что нужно. Я не совсем понимаю, почему вы вообще меня об этом спрашиваете, — Джоан нахмурилась — Джокер должен осознавать, что мы не намерены прибегать по первому его зову, даже если он пожелал извиниться за свое поведение.
Харлин кивнула.
— Я тоже так подумала в тот момент.
— Хотите сказать, сейчас вы думаете иначе? — насторожилась Лиланд.
— Мы врачи и по отношению к пациенту всегда находимся в позиции силы. Между доброжелательной настойчивостью и запугиванием очень тонкая грань.
Джоан мягко рассмеялась.
— Я все слышала из коридора. Если кто кого и запугивал, это были не вы.
— Не совсем так. Я не дала ему такой возможности.
— Вы цепляетесь к деталям. Ну, хорошо, будь по-вашему. Джокер хотел запугать вас, но ему не удалось. В любом случае, мы не позволим ему даже попытаться это делать.
— По крайней мере, он знал, что поступает плохо, и захотел извиниться, а я заставила его ждать, причем не один час. Я буквально оставила его в подвешенном состоянии.
Харли едва заметно вздрогнула.
— Что-то не так? — забеспокоилась Лиланд.
— Нет, все в порядке, я просто неудачно выразилась. Я была в таком раздражении, что думала только о себе, а не о реакции пациента. Мне захотелось преподать ему урок.
— Что совершенно правильно. Иногда мы делаем именно то, что нужно, сами до конца не осознавая мотивов. В конце концов, мы — всего лишь люди.
— Но нам следует быть выше эгоистических побуждений.
— Вот в следующий раз и будете, — усмехнулась Джоан.
— Самое худшее, что можно сделать, это оставить ситуацию нерешенной на ночь. Мои родители никогда не ложились спать, не помирившись после ссоры. Даже когда отец был в… уехал на время, они все равно не оставляли конфликт нерешенным. Особенно на ночь.
— Вы — не ваша мать, а Джокер — вам не отец. Отношения между доктором и пациентом никоим образом не напоминают отношения в семье.
— И тем не менее, это близкие отношения, — парировала Харлин. — В чем-то даже ближе. Пациенты доверяют врачу такие вещи, которые никогда не рассказали бы супругу. К тому же, в наших отношениях явный перекос: вся информация и вся сила находятся на стороне врача.
— И слава богу! — теперь доктор Лиланд выглядела откровенно встревоженной. — Иначе нам всем конец! Обитатели больницы безумны, но отнюдь не глупы, а Джокер — вообще настоящий дьявол. Никогда не рассказывайте ему ничего о себе, даже самые незначительные и банальные детали. Он использует их, чтобы испортить вам жизнь.
Харлин недоверчиво нахмурилась.
— Никто не может быть настолько опасен.
— Его погубил нарциссизм и желание немедленно удовлетворять все свои прихоти. А с интеллектом у него полный порядок. Я бы порекомендовала вам отложить следующую встречу с ним на неделю.
— Но это вступает в противоречие с моей концепцией концентрированной терапии, — возразила Харлин. — По плану мы должны проводить лечебный сеанс каждый день. После недели ожидания нам придется начинать заново.
— Вы еще в самом начале своего пути, — доктор Лиланд подняла руку, не давая Харлин возразить. — Я уже дала вам свое согласие и не собираюсь менять решение, ведь вы еще толком ничего не успели. Но мне бы хотелось, чтобы вы делали между сеансами перерывы хотя бы в два-три дня.
— Суть лечения заключается в том, что действие, ответ и противодействие происходят одновременно. Именно поэтому не стоило оставлять его на ночь без ответа. Впрочем, что сделано, то сделано, и я бы хотела продолжить работу по уже намеченному плану.
— Лет пять назад я никогда бы не согласилась на подобное, — в голосе Лиланд звучала покорность судьбе. — И сейчас не стоило бы… Но я уже дала вам свой ответ. Только отложите встречу хотя бы до конца дня.
— Я так и планировала, — солгала Харлин.
В действительности, она планировала отправиться к Джокеру прямо из кабинета доктора Лиланд. Теперь ей придется ждать до девяти часов. Неприятный расклад, но у нее не было иного выхода, что злило ее еще больше. Следовало ответить, что лучше поговорить с Джокером с утра на свежую голову.
«В следующий раз соображай быстрее», — подметила она.
— К тому же, я ведь пообещала, что буду встречаться с Джокером в свободное время, — добавила она, вставая. — А у меня сегодня с утра еще три пациента, и я не хочу опоздать на встречу с ними. Если не возражаете…
Доктор Лиланд махнула рукой:
— Идите, идите. И опять нам в бой, нести излечение пациентам. Да вы сами знаете, что я имею в виду.
— Знаю.
Харлин заглянула к себе, взяла планшет и заперла дверь. Прикинула, не отправиться ли к Джокеру немедленно, но передумала: если доктор Лиланд узнает об этом, не даст ей покоя. Что ж, даже плохой день может стать еще хуже.
С утренними пациентами она справилась быстро. Не то чтобы она не уделила им должного внимания, но, по правде говоря, параноидальный шизофреник Джейк Максвелл нуждался лишь в уточнении дозировки лекарств. Иногда они переставали действовать, и он уверял, что инопланетные захватчики в сговоре с правительством заменяют всех животных на земле (включая рыб) роботами. Когда Харлин спросила, почему они не трогают людей, он ответил:
— Потому что так проще. Им не придется покупать униформу для всех людей на земле.
Судя по всему, ожидать от него более разумной реплики в ближайшем будущем не стоило. Сам Максвелл не отличался агрессивностью, зато злил других. Один из консультирующих психиатров даже предложил проверить, не испускает ли Максвелл какие-то особые феромоны, но в истории болезни не нашлось данных о подобной проверке. Харлин сделала пометку, что его нужно поместить в одиночное заключение. К тому времени, когда ему понадобится одиночная камера, он все равно уже не будет соображать, где находится.
Массовый убийца Горди Совей утверждал, что слышит голоса в своей голове, прямо как Джейн Д’Арк. (Многие думают, что ее звали Жанна, но я-то знаю правду). Голоса рассказали ему, как добыть автомат, и сам Архангел Клэнси (да, его так зовут, он мне по буквам продиктовал) приказал пойти в торговый центр и открыть стрельбу.
По мнению Харли, Совей являлся еще одним печальным примером посредственности, и ей пришлось сидеть и выслушивать истории про голоса в его голоса. Словно «Твиттер» для убийц-психопатов без всякого воображения.
Перед обедом у нее состоялась встреча со Стэнли Стоквеллом, серийным убийцей со склонностью творить добро. Сам Стэнли называл себя «змеем милосердия». Стэнли помогал заботиться о больных в домах престарелых, где регулярно отправлял на тот свет пациентов со старческой деменцией. Возможно, он и по сей день продолжал бы этим заниматься, если бы не увлекся и не решил распространить свое милосердие на всех стариков, у которых случались приступы забывчивости или рассеянности.
