Айсли наигранно вздохнула.
— Растения мне нравятся больше, чем люди. А точнее я люблю растения куда больше, чем людей. Если вы ожидали что-то вроде рассказов о долгих прогулках по берегу моря или о любимой еде, или как мне удается пережить день, не перерезав ничье горло, включая собственное, обойдетесь.
— Какая же ты грубиянка, дорогуша, — Харриет снова пригрозила пальцем.
— Что ж, просветите нас, — Харлин ничуть не смутилась. — И как же вам удается пережить день, не перерезав ничье горло, включая собственное?
Плющ продолжала рассматривать свои волосы, однако Харлин поймала движение ее глаз под полуприкрытыми веками. Памела Айсли посмотрела на нее. Это был короткий, быстрый взгляд, и, скорее всего, она сомневалась, что Харлин его заметила. Но Харлин заметила.
— Вы же сами это упомянули, — продолжала Харлин. — Вот мне и любопытно.
Памела продолжала молча рассматривать свои волосы. Пауза затянулась, и Харлин уже собиралась представиться, как вдруг Айсли заговорила:
— Нельзя же все рассказывать в первый день. Чем мы тогда будем заниматься на следующей встрече?
«Попалась», — радостно подумала Харлин и подняла папку повыше, пряча за ней улыбку.
— Это не я! — опять завопила Мэри Луиза.
Ее сердитое лицо покраснело и распухло от слез. Она с яростью уставилась на Харлин. Ей не нравилось, что на нее перестали обращать внимание. Бывшая звезда оставалась все той же примадонной.
— Душка, да нас всех тут подставили по полной, — весело согласилась Харриет Пратт. — Я, вон, вообще никого не трогала, занималась своими делами, всего-то и хотела заполучить тот рубинчик в витрине. Как вдруг нарисовались двое из ларца, цап меня за шкирку и к судье! А тот заявляет, что я чокнутая какая-то и самое место мне в каталажке в «Аркхеме». Вот ведь сволочь!
— Блестящая штучка! Блестящая! — закричала Сорока, уставившись на шею Харлин, и та сообразила, что забыла снять свой кулон, подвеску в виде диска, с одной стороны которого переливался кадуцей, а с другой — слова «Primum Non Nocere», «Главное — не навреди». Кулон ей подарила мама на окончание медицинской школы.
Она торопливо застегнула верхнюю пуговицу блузки, надеясь, что, не видя украшения, Сорока про него забудет. Но та продолжала смотреть на ее шею рентгеновским взглядом. Настоящая сорока, скорее всего, тоже не поддалась бы на подобный обман, так что Харлин пообещала себе снять украшение перед следующей встречей.
* * *
— Не похоже, чтобы вы рыдали от отчаяния, — заметила доктор Лиланд, когда Харлин позже зашла в ее офис. — Неужели все прошло хорошо?
— Не сказала бы, что все было чудесно, — Харлин уселась на кожаную кушетку, стоящую рядом со столом. — Трудно, конечно, вести диалог между воплями Сороки и рыданиями Мэри Луизы. Но и полным провалом я бы это не назвала. Памела Айсли со мной заговорила. Обратилась ко мне.
Брови Джоан изумленно взлетели.
— Правда?
— Чистая правда и ничего, кроме правды, — Харлин вздернула правую руку, словно принимая присягу. — Она не соблаговолила поднять на меня глаза, но заговорила со мной.
— Ладно, оставим Плющ в покое. Как вам удалось спасти свое ожерелье?
Харлин усмехнулась.
— Застегнула рубашку наглухо. Думала, что задохнусь до смерти. В следующий раз заранее его сниму. Письменный отчет будет готов завтра. Если коротко, то Мэри Луиза по-прежнему кричит, что это не она, а от рифмованного сленга кокни у меня уже сводит зубы. Едва удержалась, чтобы не рассказать Пратт, как у нас с этим в Бруклине. В фирме «Рвач и Хвач».
Лицо Лиланд сразу помрачнело.
— Никогда не делайте этого, доктор Квинзель. Я серьёзно, — добавила она, заметив улыбку Харлин. — Никогда не изощряйтесь в остроумии и не включайтесь в игру. Это признак слабости, а в «Аркхеме» всякий, кто выглядит слабым, таковым и является. Если вам нужен человек для отвлечения внимания, зовите санитара. Повторяю, я не шучу.
— Хорошо, хорошо, обойдемся без шуток, — Харлин поерзала на софе.
Ее вполне устраивало то, как прошла первая встреча, и вдруг доктор Лиланд принялась выговаривать ей за что-то, чего она даже не сделала.
«Она — мой начальник». Харлин подавила вздох. Начальники всегда напоминают подчиненным, кто главнее. Если им не к чему придраться, они все равно заставляют тебя чувствовать себя виноватым. Где бы взять подходящего козла отпущения, когда он так нужен.
— Я добилась того, что Памела Айсли заговорила со мной, не прибегая ни к каким рискованным или глупым трюкам. Мне кажется, неплохой результат.
Суровое лицо доктора Лиланд смягчилось.
— Только не расслабляйтесь. Это первая встреча, а здешние пациенты любят поэкспериментировать. Им хотелось посмотреть, как вы будете держаться, и, уверяю, они узнали о вас больше, чем вы о них. Когда следующий сеанс терапии?
— Я как раз хотела об этом с вами поговорить, — Харлин выпрямилась. — Он назначен через неделю, но нельзя ли перенести его на послезавтра? С вашего одобрения, разумеется.
Джоан недовольно поморщилась.
— Можно посмотреть все сезоны телесериала за ночь, но с лечением такое не пройдет.
— Это вовсе не запойная терапия, — возразила Харлин, слегка покривив душой. — Нам стоит выработать подходящий ритм. Семь дней между сеансами — слишком долгий перерыв. Придется все начинать сначала, ведь мы будем вспоминать, на чем закончили в прошлый раз.
— Так ли уж это плохо? — Поинтересовалась доктор Лиланд, но Харлин почувствовала, что та колеблется. — В любом случае, я понимаю, что вы имеете в виду. Назначьте терапию через два дня. Это достаточно быстро, а необходимый перерыв между встречами сохранится.
— Отлично, — Харлин едва сдерживала широкую улыбку, а доктор Лиланд задумчиво склонила голову набок.
— Ваша мама никогда не говорила вам, что нужно быть очень осторожной с желаниями?
— Вообще-то, нет, — сухо усмехнулась Харли. — В моей семье все всегда понимали, что на одних желаниях далеко не уедешь.
Джоан осталась непреклонной.
— Тем более она должна была вас предупредить.
10
Оптимизм Харлин по поводу удачно прошедшей сеанса несколько поблек еще до начала второй встречи, едва она увидела кислое лицо Харриет Пратт.
«Похоже, маски сброшены», — подумала Харли, не оставляя, впрочем, надежды, что плохое настроение Пратт связано не с ней. Пока санитары пересаживали пациенток с кресел на колесиках на стулья, она делала вид, что просматривает записи, но сама украдкой наблюдала за происходящим.
Если Харриет не нравилось кресло, на котором пациентов возили по больнице, ее можно было понять. Харлин не поддерживала стандартную практику транспортировки опасных больных по клинике. Пациента привязывали за все части тела, даже голова была притянута к высокой спинке кресла. Как-то на совещании она подвергла сомнению такие традиции, ведь больной даже не мог оглядеться вокруг. Медсестра Фрида Вэнс заявила, что Харлин просто не понимает, что это такое, когда разозленный психопат со всей силы бьет тебя головой.
