Не сумев ничего ответить, она лишь кивнула.
Автомобиль свернул один раз, потом еще и выехал на Зеленую улицу. Минута – и Володя заглушил мотор перед домом, где жили Натуся с Димой и незнакомым еще Инне малышом.
– Ты побудь в машине, я сама, – внезапно севшим голосом проговорила Инна. – Если что, я позову.
– Хорошо, – отозвался Володя.
Двухэтажный дом был выстроен из белого кирпича. Двускатная крыша покрыта черепицей. В палисаднике буйно разрослись кусты сирени и черемухи.
Инна вышла из машины, подошла к калитке и позвонила. Нажала на кнопку, но звонка, который должен был раздаться в доме, не услышала.
«Отключили, наверное, чтобы гости ребенка не будили», – поняла Инна. Она попробовала открыть калитку, и та подалась: не была заперта.
Инна вошла во двор и направилась к входной двери, намереваясь постучать.
Однако не успела дойти до крыльца, как дверь открылась и на пороге показался Дима. Инна остановилась, глядя на него, узнавая и не узнавая одновременно.
Муж Натуси выглядел худым и изможденным, но главное – он был небрит, и густая черная щетина делала его лицо старше. На Диме была клетчатая рубашка и тренировочные штаны.
– Привет, – сказала Инна. Хотела улыбнуться, но передумала.
Дима выглядел не таким, каким его знала Инна. Ни доброжелательности, ни приветливости. Он словно забыл, кто она такая, и смотрел на Инну безо всякого интереса, равнодушно, как на незнакомого человека.
«Не высыпаются, наверное. А может, ребенок заболел?»
– Стой, где стоишь, – услышала Инна и замерла от неожиданности.
– Дима, ты что, не узнаешь меня? Я хочу поговорить с Натусей.
Он спустился по ступенькам и приблизился к Инне.
– Я хочу узнать, почему вы с ней сказали…
Договорить она не успела. Дима поднял руку и отвесил ей пощечину. Удар был такой силы, что голова ее мотнулась назад и сама она еле устояла на ногах. Перед глазами все потемнело.
Никогда прежде никто не поднимал на нее руки. Разве что очень давно, в детстве, побили мальчишки, когда она была новенькой в приюте. Натуся, которая была старше на два года и давно жила там, вступилась за нее, дала отпор хулиганам, и с той поры Инну не трогали.
Она прижала руку к щеке, с ужасом глядя на Диму. Лицо его больше не было безучастным, на нем была написана такая злоба, что ей стало страшно, и она отступила назад.
Хлопнула калитка – во двор забежал Володя. Он что-то кричал, наступая на ее обидчика. Отодвинул Инну в сторону, встал между нею и Димой. У девушки звенело в ушах, она ничего не слышала. Лишь через некоторое время в голове прояснилось, и она смогла разобрать, как Дима кричит, тыча в нее пальцем:
– Убирайся отсюда! Как тебе совести хватило явиться сюда после всего, что ты натворила?
Инна почувствовала, как боль и ярость начинают захлестывать ее. Да как он смеет? В чем обвиняет? Это ведь она все потеряла!
– Я? Я натворила? – задыхаясь, прокричала Инна. – Да ведь это ты наврал всем! Меня никто не искал, а теперь у меня ничего нет, ни квартиры, ни работы!
– Нет, значит? – неожиданно спокойно и ясно выговорил Дима. – Что ж, есть бог на свете. Я счастлив, но лучше всего, чтобы ты тоже сдохла, мразь.
– Прекрати оскорблять ее!
– А ты-то кто еще? Неужели золотая принцесса соизволила снизойти до кого-то? Ты, часом, не арабский шейх? Не принц датский?
Инна молчала. Ее потрясли не столько грубые ругательства, которые Дима, словно грязную тряпку, швырнул ей в лицо, сколько слово «тоже».
– Дима, – она шагнула к нему, – Дима, где Натуся? Где ваш ребенок?
Из него будто вытащили пробку, разом выпустив весь воздух. Он съежился, сморщился, руки плетями повисли вдоль тела.
– Ты убила их, – ответил он.
– Что? – хором выкрикнули Инна и Володя.
– Не сама, конечно, но все равно что убила.
Инна почувствовала горячую влагу на лице и поняла, что плачет. Невозможно, невозможно, чтобы Натуси не стало! Сколько Инна себя помнила, они были вместе. Самые близкие, родные, как сестры. Да, что-то плохое произошло, их отношения испортились. Да, они могли перестать дружить, но Натуся не могла перестать «быть»!
– Как? – только и смогла выговорить Инна, прижав руки ко рту.
Дима смотрел, ничего не отвечая.
– Послушайте, – вступил в разговор Володя, – давайте все успокоимся. Тут произошло что-то… что-то чудовищное. – Дима перевел взгляд на него. – Инну подставили. Она уехала к вам, сюда, но оказалась в другом месте. Она не помнит, где и как провела последний год. Возможно, ее накачали наркотиками. Когда она пришла в себя, то обнаружила, что сидит на скамейке, на вокзале. У нее больше нет работы, квартиру отобрал банк.
– Ты сказал моему руководству и сотрудникам банка, будто я решила уехать. С чего ты это взял?
Дима пошевелил губами, словно хотел сказать что-то, но не мог. Сел на ступеньки и обхватил голову руками.
– Натуся умерла во время родов. Преждевременных. Ребенок… наша дочь родилась мертвой.
– Это ужасно, – сказал Володя, – соболезную твоей потере, но при чем здесь Инна? Почему ты винишь ее?
Димины руки бессильно упали, плечи ссутулились. Слов Володи он, похоже, не слышал.
– Теперь один торчу тут. Все напоминает о Натусе. Рад бы уехать, в большом городе, может, и смог бы оклематься. А продать его не могу. – Он надолго замолчал.
Инна тихо плакала.
«Видимо, все же Натуся рожала дома и роды оказались тяжелыми», – думала она.
Но, как выяснилось в следующую минуту, ошибалась.
– Это после твоего звонка все началось. – Дима перевел затуманенный взгляд на Инну. – Мы тебя ждали на вокзале, Натуся так радовалась, но тебя все не было. А потом ты позвонила.
– Да, я звонила! – воскликнула Инна. – Хотела предупредить, что перепутала автобусы и уехала не туда! Слышно было плохо и…
– Слышно было отлично, – прервал ее Дима. – Я стоял рядом и слышал каждое слово.
– И что ты слышал? – помертвевшими губами выговорила Инна.
– Ты сказала ей, что не приедешь, что даже не собиралась. Ты наговорила ей столько гадостей! Натуся стала плакать, я попытался отобрать у нее трубку, но она не отдала, продолжала говорить с тобой.
– Это была не я!
– Кто же тогда? Больше никто не мог знать…
– О чем знать?
– Когда ты только поступила в приют, Натуся… – Он сглотнул. – Вы не сразу подружились. Она плохо поступила с тобой, заставила всю ночь не спать, стоять в изголовье кровати. Устроила что-то вроде посвящения.
