– Нина, иди в дом. Свари нам с Яковом кофе.
Яков согласно покивал, сунул в зубы сигарету. Пальцы его при этом очевидно подрагивали. Может, с бодуна? Чернов принюхался: перегаром от Якова не несло.
– А мы пока… прогуляемся. – Он посмотрел на свои торчащие из-под халата голые ноги и запоздало подумал, что выглядит не слишком презентабельно, а в глазах Якова так и вовсе крайне подозрительно. Да и сама ситуация получалась несколько… двусмысленной. Но Якова, похоже, не волновал ни внешний вид Чернова, ни репутация Нины, он щелкнул зажигалкой и с сосредоточенным видом затянулся сигаретным дымом.
– Момент, – сказал Чернов и, крепко взяв Нину за руку, почти силой повел ее к дому.
– Что-то случилось? – спросила она по пути.
– Случилось, – согласился он. – Сейчас я переоденусь и все узнаю.
Рубашка уже высохла, а джинсы были еще слегка сыроваты, но всяко лучше банного халата. Чернов сунул ноги в кроссовки, с сожалением подумал, что у него нет при себе оружия. Наверное, оружие было у Якова. Даже наверняка, но со своим как-то надежнее.
Яков уже выбрался из «уазика» и прикуривал новую сигарету. Не к добру…
Шли пешком по топкому озерному берегу, кое-где пробираясь сквозь заросли рогоза. Яков впереди, Чернов следом. Он уже почти привык к этому размеренному продвижению к неведомой цели, когда Яков вдруг замер как вкопанный.
– Вот, – сказал он шепотом.
Разглядеть хоть что-нибудь из-за спины Якова не получалось, поэтому Чернов вышел вперед. Вышел и тоже замер, хотя внутренне и был готов к тому, что увидит. Он не был готов к тому, кого увидит.
Тело плавало в розовой от крови воде, раскинув в стороны руки, запрокинув к небу бледное лицо. Чернов не сразу понял, откуда кровь, понадобились мгновения, чтобы принять сам факт чьей-то смерти. И лишь после принятия этого факта он увидел исполосованное чем-то острым горло, увидел белесый хрящ гортани и ошметки сосудов…
– Это же она? – отчего-то шепотом спросил Яков.
– Это она. – Чернов кивнул. Вчера вечером он так и не удосужился узнать, как же ее звали, эту девушку-гитаристку, залетную звезду. А сейчас уже и не спросишь…
– Я, значит, в лесхоз еду. – Яков снова закурил. – Вижу, кусты примяты. Вчера еще нормальные были, а сегодня того… словно бы волокли кого-то к воде.
Или из воды, подумалось вдруг совершенно не к месту. Девочке-гитаристке нечего было делать у Темной воды. Сказать по правде, даже в Загоринах ей нечего было делать.
– …Ну, и сунулся посмотреть на свою голову. – В голосе Якова отчетливо слышалось сожаление о том, что сунулся. – А тут она… Утопла…
– Яков, какое утопла? – спросил Чернов ласково. – Ты горло ее видишь?
– Вижу.
– И? Кто мог такое сотворить?
А ведь он и сам знает кто. Или что. Та красноглазая тварь, что гналась за ними от самых Загорин.
– Зверь. – В голосе Якова послышалась обреченность. – Чупакабра…
– Что?.. – Он не верил своим ушам. Выходит, не только они с Ниной знают о существовании твари. – Какая чупакабра, Яков?
– Ты ж не знаешь… – Яков уронил недокуренный бычок в воду, но тут же выловил его, сунул в карман куртки. Наверное, понимал, что на месте преступления его бычкам не место. – Вы ж вчера с Ниной уехали рано, еще до того, как это началось.
– Что началось?
– Сначала антракт. – Яков ежился, в сторону тела в воде старался не смотреть. – Я вообще не ценитель, это меня Генка с Ксюшей уговорили прийти на концерт. Еле высидел до антракта, а как только девочка эта, – он вздохнул, – гитару свою отложила и передыху попросила, так я и ломанулся на свежий воздух перекурить. Стою, курю. Березин ко мне вышел. Сам-то он после того несчастного случая не курит, но рядом постоять любит. Типа молодость боевую вспомнить. Тут и Славка подлетел на своем звездолете. – Звездолетом Яков называл спорткар Сычева-младшего. – Начал на стоянке круги нарезать. Стрит-рейсер хренов! Я ему кричу, осторожнее, машины чужие побьешь, а ему по барабану. Балованный говнюк. – Яков хотел было сплюнуть себе под ноги, но удержался. – И компашка у него такая же. Отморозки. Одну машину он все-таки цепанул бампером. Сигналка завыла, тут и хозяин выбежал.
Чернову казалось, что Яков специально рассказывает так долго и так путано, чтобы не переходить к самому главному, самому страшному. Он не торопил, но, в отличие от Якова, глаз от мертвого тела не отводил. Смотрел, запоминал.
– Ну, ясное дело, начались разборки. Славка в Загоринах многим как кость в горле. Золотая молодежь. А тут и повод появился. Генка тоже на шум вышел, певичка эта, – он едва заметно кивнул в сторону воды, – следом. Сигаретку в зубы сунула, стоит, смотрит, чем дело кончится. А дело уже шло к мордобою. Дачник оказался не хлипкого десятка, и Славкина борзость ему сильно не понравилась. Генке, кстати, тоже не понравилось, что сынок его любимый и единственный всю отцовскую культурную задумку испаскудил. А дружки Славкины под какой-то дурью. Может, и он сам тоже, но точно не скажу.
Конечно, не скажет, потому что Славка Сычев, великовозрастный повеса и бездельник, сын его лучшего друга. Как же о нем плохо говорить?
– Короче, драка началась, куча-мала. Кто под дурью, кто под алкогольными парами, кто на адреналине. Веселуха.
Вот, значит, какую веселуху они с Ниной видели вчера вечером, когда проезжали мимо «Стекляшки».
– Драка – это ж дело обычное. – Яков не выдержал, снова закурил. – Помашут мужики кулаками, выпустят пар да и разойдутся. А тут баба какая-то как завизжит. Я, грешным делом, подумал, что прирезали кого. Тут вторая баба визжать начала и пальцем куда-то тыкать. Я глянул, а там оно… – Яков затянулся так глубоко, что ввалились сизые от щетины щеки. – Рыщет по краю стоянки. А как бабы завизжали, остановилось, на передние лапы припало и зарычало. Веришь, Вадим, я рыка такого никогда в жизни не слышал!
Отчего ж не поверить? До вчерашнего дня Чернов и сам не слышал. Рыка не слышал, диковинную зверюшку не видел. А теперь вот согласно кивал, потому что верил каждому сказанному слову.
– Все, ясное дело, растерялись. А потом кто-то по зверюге этой шмальнул.
Хорошо развлекается в Загоринах народ – с оружием на вечер живой музыки!
– Может, даже и попал, потому что зверюга как-то так взвизгнула, сиганула на капот ближайшей машины, и все… только ее и видали. Машину, кстати, мы потом осмотрели. Там царапины на эмали вот такие. – Он развел в стороны руки, показывая, какие царапины, но Чернов и без того знал. На крыше его собственной машины красовались такие же.
– Яков, ты думаешь, что это зверь ее? – Разговор следовало выводить в нужное русло, потому что нельзя стоять вот так над растерзанным телом и делиться впечатлениями о случившемся минувшей ночью. Как минимум требуется вызывать полицию.
– А кто еще? – спросил Яков. – Ты горло ее видел?
