– Изменилось? – удивился я.
– Да, похоже, что опыты над людьми – жестокая неизбежность злого будущего, в котором нет другого смысла, кроме выживания. Теперь это не вопрос победы в войне. Это вопрос жизни всей планеты, с которым мы столкнемся уже совсем скоро. А если это так, то общественное сознание неминуемо мутирует и адаптируется к этой необходимости. Как всегда. Если только…
– Что?
– Если только не появится смысл.
Он встал и подошел к окну. Мы помолчали.
– Ты веришь в Бога, Клавдий? – спросил он тихо.
– Хотел бы, – ответил я.
– Значит, веришь, – сказал шеф. – Это верный признак. А какой он, твой Бог?
– Если бы я верил?
– Если бы ты верил.
Я подумал и сказал:
– Он никакой.
– Что? – Шеф явно не ожидал такого ответа.
– Он просто есть, – сказал я.
– Хорошо.
Мы снова помолчали.
– Ну, тогда пиши, – сказал Борис Андреевич. – Манифест веры честного человека. Записал?
– Да. А что это?
– Это для твоих старцев. Набросай текст, я потом подправлю, – сказал Борис Андреевич, улыбнулся и вышел.
«Привет, старина!
А ты молодец. Церковь без церкви, религия без Бога и имени, доступная каждому. Это новое слово! Так переплюнешь и старика Армстронга, и Пафнутия. Не думай, мы все понимаем. Но за верой нет таких денег, а у нас, ты только представь, какие ресурсы. Сколько, по-твоему, в мире больших финансов больных детей? И всех теперь можно лечить. Благодаря лаборатории Кати мы вылечили не только Клавдия, но и уже очень многих. И не говори мне, что это преступление. Поживем – увидим. Какие проекты, какое будущее! У нас все больше партнеров. К Шуи и Мухаммеду подтянулись институты, правительства. Мы на пороге создания кластера. В одной стране не получилось, так получится в другой, в третьей. Впереди очень много работы.
Но я пишу не для того, чтобы рассказать тебе то, что ты и так знаешь. Не поверишь, но я хочу тебя поблагодарить. За многое, да. Ведь это ты открыл мне глаза. Сам того не подозревая, конечно. Но твои слова были пророческими. Поэтому я искренне не понимаю, почему теперь, когда все, о чем ты говорил, уже почти стало реальностью, ты испугался. Нет, я всегда понимал, что люди твоей профессии преимущественно сами не верят в то, что говорят. Вами движет вдохновение. Но, дорогой Борис, умение убедить всех вокруг в чем-то – это большая ответственность. Преступление думать, что убедительность самоценна. Убедить можно в чем угодно, ты сам знаешь.
Еще я хочу сказать тебе спасибо за Клавдия. Мы с ним иногда видимся, хотя он и не помнит об этом. Я могу насладиться тем, как он вырос. Отрада для глаз. Ты видел, каким он был до операции? Думаю, что да. А ведь он не дожил бы и до совершеннолетия. А теперь! Знаешь, это он придумал стартап Jesus Support. У него гениальные математические мозги. Знаешь, зачем он это придумал? Никогда не догадаешься. Для тебя. Он хотел, чтобы ты поверил во что-то. Хотя бы во что-то. Я был не против, ведь, сам посуди, такое отличное прикрытие получилось. Береги его, Борис.
Лазарев»
Мы…
…Сидели в сквере. И я уже начал забывать, в какой я реальности. Наш Манифест быстро завоевывал сердца людей, которые были в растерянности после неудачного Второго пришествия. Им хотелось верить, но не во что-то конкретное. А я… Я был рад, что смог отблагодарить его. Смог дать ему надежду. Хотя думал о большем. Он заслуживал гораздо большего.
P.S
Дополнительные материалы. Воспоминания и архивные документы.
Из рассказа «Послесловие». Клавдий. 2074.
Прошло много лет. Я разменял шестой десяток, и многие из тех, кто принимал участие в описанных событиях, уже в лучшем мире. Борис Андреевич тоже оставил нас несколько лет назад. Но то, частью чего мы стали у Разлома, и то, что мы сделали потом, до сих пор невозможно забыть. Мне хотелось бы сказать, что это дело наших рук, но на самом деле мы просто раньше всех почувствовали дух времени. Мы оказались в эпицентре двух зарождавшихся тогда идеологий сверхнового времени. Они, как две стороны одной медали, присутствовали во всем и долгое время даже не воспринимались как враждебные друг другу. Борис Андреевич первым заметил, к чему все идет. И вот мы здесь, в новой реальности.
Довольно быстро мы поняли, что дела космические занимают очень много времени. Я помню, с какой помпой стартовал первый космический корабль на Марс, но добрался он до Марса только через восемь месяцев. Еще через месяц Армен написал мне, что у него родилась дочь, которую он назвал Венерой. Радиосигнал с Марса на Землю идет в зависимости от взаимного расположения планет от 3 до 42 минут. Поэтому диалог с Марсом в режиме вопрос-ответ занимает целый день и похож на очень глубокомысленную шахматную партию, где после каждого хода противник впадает в длительную задумчивость. Никакой динамики. Поэтому переговоры с Марсом в конце концов стали вести в особом режиме с помощью роботов, прогнозирующих вопросы и ответы, а потом через сутки просто проверяли результат.
Первая марсианская колония Иштар прибыла на Марс, как вы, возможно, помните, в 2037 году и состояла из шестидесяти четырех человек. Обычно ракеты способны доставлять значительно меньше пассажиров, чем шестьдесят четыре, однако это связано лишь с тем, что необходимы огромные системы жизнеобеспечения. Колония Иштар не нуждалась в таком количестве кислорода и питания, как обычные люди. Тем более что все ее члены были введены в состояние длительного сна. До Марса долетели все 64, но потом не все пошло по плану.
Уже к концу 2038 году популяция Марса сократилась вдвое. Первые марсиане быстро поняли, что главная проблема – это холод. Даже летним днем на экваторе температура не поднимается выше 27 градусов Цельсия, тогда, как обычно, она составляет минус 40 или 50 и доходит до минус 80. Никакие пылевые бури из оксида железа не оказывают такого влияния на быт, как эти температуры.
В Иштар почти сразу произошел раскол, так как часть марсиан решила, что проще все время находиться на летней стороне Марса, чем согревать постоянную базу зимой и летом. Вторая часть колонии не согласилась с кочевой жизнью и окопалась на экваторе в почве планеты. Уже через несколько месяцев первая группа пропала и перестала выходить на связь. В суровых условиях Марса это означало только одно – они погибли или были на грани. Вторая группа – тридцать три человека вместе с Иштар – добилась определенных успехов. Подпочвенный город, который назвали Вавилоном, начал постепенно разрастаться, и к 2040 году в нем появились первые марсианские дети. Но лишь через двадцать лет – в 2060-м от Рождества Христова (или в 12-м марсианском году, или году от заселения Марса) – популяция Марса снова достигла исходной точки на своей кривой популяции – 64 марсианина. Стало понятно, что, если не произойдет чего-то непредвиденного, Иштар будет расти и дальше.
