– Борис Андреевич.
Голос Армстронг был совсем не таким, как в прошлый раз.
– Ну как? Вы почувствовали?
– Что?
– Страх? Первобытный страх?
– Нет, Екатерина Андреевна, – сказал я тоже совсем не так, как обычно. – Я почувствовал совсем другое.
– Что же?
– Это был восторг. Сложно представить, что человек способен создать такое. Я никогда не видел ничего подобного. Жаль, что вами двигала месть.
Армстронг села рядом и закрыла глаза.
– Вы так ничего и не поняли, – сказала она тихо.
– А что я должен понять? Помогите мне.
– Сложно понять, когда ты не сталкиваешься с этим сам.
Пауза.
– Но вы должны. Даже ваша толстая непробиваемая оболочка имеет бреши.
«Что ты знаешь о моей непробиваемой оболочке?», – подумал я.
– Тогда расскажите.
– Мы выбрали вас не случайно.
– И вы тоже?
– Да. Так случилось. Лазарев сказал, что вы надежный человек.
– Вот мерзавец. – Я сдержанно рассмеялся и хотел выпить виски, но стакан оказался пустой.
– Но мы должны были подстраховаться. Чтобы вы с самого начала поверили.
– Во что? Я не понимаю.
– Он был очень болен. Ничто не помогало. Я была на грани отчаяния.
Она говорила так, будто абсолютно точно знает, что мне известно, а что еще нет. Как будто она рассказывает с нужного места историю, которую не успела рассказать в прошлый раз, и мне вообще не надо ничего спрашивать, только слушать. И все же я спрашивал.
– Кто? – спросил я, и неожиданная догадка заставила меня очнуться. – Клавдий…
Армстронг не слушала меня.
– И тогда появился Кулик. Он предложил мне действовать. Знаете, так бывает: вас спрашивают – о чем вы мечтаете? А вы говорите – спасти сына…
– Сына?! – Я едва сдержался, чтобы не крикнуть.
– А Кулик отвечает. Спасти сына – это важно, но вы мечтаете не об этом. Будьте смелее! И он научил меня быть смелой. Отчаянно смелой. И мы начали работать.
– Клавдий ваш сын? – спросил я тихо.
– Мы работали успешно. Очень успешно. Сам дьявол помогал нашим исследованиям. Ради науки, ради сына я пошла на все. Я делала страшные вещи. Я была как Леонардо. По ночам ходила на кладбище, выкапывала трупы и расчленяла.
– Что?
– Я образно. Они не были мертвы. Еще нет. Вам знакомо это чувство?
– Какое?
– Когда вы ничего не можете сделать. Рядом с вами живой человек, но он быстро умирает. Рак уничтожает его изнутри. И это необратимо. Вся его память, личность, душа сейчас исчезнут, канут в небытие, в пустоту.
– В пустоту?
– Их лечат радиацией. Но это пустая трата времени. Только мутация может убить рак.
Она говорила очень быстро и тихо. Как бы оправдываясь. Порой мне казалось, что она с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться.
– Кулик предложил отправить Клавдия к вам. Чтобы вы были эмоционально вовлечены.
– Это научный термин, полагаю, – сказал я, чувствуя, что мой голос все же выдает обиду, как я ни старался это скрыть.
– Но я не могла его отпустить.
В голове пронеслись десятки воспоминаний. Рекомендация Клавдия. Писатель. А как же Писатель?
– Вы убили Писателя? – сказал я, едва сдерживаясь.
– Нет. Это был несчастный случай. Но он был крысой в вашей команде.
Мы оба замолчали.
– Что вы хотите? – наконец спросил я.
– Борис Андреевич, вы, возможно, еще не знаете.
– Еще бы! – Я закатил глаза, вспоминая, сколько раз за день я чего-то не знал. Это становилось нормой.
– Но от торгов теперь зависит все. Все стороны избрали вас независимым арбитром.
– Что зависит?! Матерь Божья! Что?
– Жизнь или смерть, Борис Андреевич.
Ее голос звучал одновременно и очень серьезно и как-то покорно, я невольно испугался. Жизнь или смерть. Уже вторая женщина сегодня пугает меня смертью. Я посмотрел в сторону президента. Он улыбался и тоже смотрел на меня, поднимая бокал с шампанским. Ваше здоровье! Я провел глазами по рядам. Шуи, Мухаммед, Елена Романовна, Кулик и даже старина Преподобный – все смотрели на меня и улыбались. Я очень четко почувствовал в своей крови нехватку этилового спирта.
Оркестр умолк. На экране между огромной толпой паломников и Разломом появилась маленькая фигура человека. Оператор показал лицо, это был Клавдий.
– Пора, – сообщил в микрофон до боли знакомый голос Пафнутия. – Суд Господа нашего уже близко.
Я заметил, что на экране в левом углу появилось еще несколько цифр. Над одной из цифр было написано – «iStar BID». А над второй «Support Jesus. Raised». Очевидно, что слева была указана рыночная цена предложения на акции компании Лазарева и Мухаммеда. А справа?
– Приветствую, босс! – пропел в трубке голос моей вечно бодрой помощницы.
– Посмотри-ка, что такое Суппорт Джизус. Цена быстро растет. Сейчас, кажется, тридцать три цента. Уже тридцать пять.
– Борис Андреевич, а вы не в курсе? Я уже купила себе.
– Что именно?
– Как бы попроще объяснить. Это такой гибридный финансовый инструмент.
– Правда? Объясни проще. Вот совсем просто.
– Борис Андреевич, ну вы же консультант. Должны бы знать.
– Такие консультации очень дешевы. Я знаю вещи, за которые платят значительно больше. И вообще, не дерзи.
– Простите, – она хихикнула. – Мне нравится, когда вы так говорите.
Я промолчал.
– Итак, Суппорт Джизус – это два инструмента в одном. Внешне это выглядит как краудфандинг.
– Как кто?
– Ну, это когда все скидываются по интернету. Дают денег на что-то хорошее. А что может быть лучше Второго пришествия?
– Ясно. Но тут всего полдоллара. Это цена, а не сумма, которую они собрали? Я не понимаю.
– Да, верно. Именно поэтому это гибридный инструмент. Дело в том, что на самом деле это виртуальная валюта, как биткоин. Но принцип формирования цены другой. Чем больше люди скидываются, тем дороже она становится.
– Валюта?
– Само собой. Стала бы я просто так помогать Христу. Зато теперь у меня есть сто SJ. Это сокращение. И когда они вырастут от пятидесяти центов до пятидесяти долларов, я их продам и заработаю – почти пятьсот долларов. Неплохо, да?
– Похоже на финансовую пирамиду.
