– Жалеешь?
– Нет, – с усмешкой отозвалась Оля. – Даже наоборот. Мне теперь и в самом деле страшно, как тебе, ты говорил, один раз было, что могла уехать раньше. Вот теперь ты обо мне все знаешь, и плохое, и хорошее.
– Да не было ничего плохого, Оля, – сказал он уверенно. – Я имею в виду, с твоей стороны. Сама ты ни в чем не виновата. Оля…
– Не надо, пожалуйста. – Она решительно отвела его руку. – Если по правде, я возбуждаюсь, ведь не железная, а время еще не подошло.
Он сговорчиво убрал руку и сказал:
– Ну вот, знаю теперь твою самую роковую тайну.
– Это хорошо или плохо?
– Хорошо, – ответил Алексей. – Кое-какие неясности закрыты. Когда о человеке много знаешь, еще лучше его понимаешь. Хочешь, я тебе фамилию твоего скота скажу? Цветочный магазин на Путейской, да?
– Ага, – удивленно отозвалась она.
– Васин.
– Откуда ты знаешь? – спросила Ольга крайне удивленно. – Девчонки тебе сказать никак не могли. Ну да, Вадик Васин.
– И по отчеству – Николаевич?
– Ага.
– Я не факир и не колдун, – сказал Алексей. – Просто наш Шантарск, как я сто раз говорил, – одна большая деревня. Цветочный магазин на Путейской Васину, старшему, естественно, мои ребята отделывали.
– Понятно теперь. Только об этом давай больше никогда не вспоминать, ладно? Мне бы забыть начисто!..
– Я уже забыл.
– Леша, можно я спать пойду? Что-то меня после такой исповеди в сон потянуло. Никому не рассказывала, только девчонкам.
– Да, конечно, – сказал он. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Оля склонилась над ним, поцеловала в губы и тихонько соскользнула с дивана.
Когда за ней закрылась дверь, Алексей налил себе еще бокал и закурил. Он смотрел на скольжение цветных пятен по потолку и откровенно улыбался самому себе.
Вот и разгадался ребус, немного его тяготивший. Ненормальной он ее и до того не считал и не врал. Психиатр из него хреновый, точности ради – совсем никакой, но откровенно сдвинутых девиц он насмотрелся. Особенно в мастерской Васи Сомова, куда приходила парочка молодых художниц. Вася говорил – талантливых, но больных на всю голову.
Однако какой-то комплекс он чуял. Заманить Олю к Боре Мозгоправу не удалось бы, да и обиделась бы она наверняка смертельно. Он хотел действовать по-другому – изложить все Боре подробнейшим образом, не называя имени, и попросить совета. Тот врач правильный и очень даже неплохой. Он наверняка помог бы.
Но все разрешилось само собой. Девочка однажды крепко обожглась. Не она первая, не она последняя. Счет таким личностям обоего пола идет на числа со многими нулями.
Оля медленно, но верно выходила из этого поганого состояния, делала шажок за шажком, все больше позволяла ему и доверяла. Он начинал верить, что не за горами радостное времечко, когда она легонько укусит его за ухо.
Да, она-то выходила, и это просто отлично. А вот ему так до сих пор и не удавалось совладать со своим комплексом, прочно пустившим корни в мозгах.
Лист 11
В кухне приятно пахло только что сваренным кофе. Алексей австрийским туристским ножом, скопированным с их же спецназовского кинжала, ловко и привычно резал свежий хлеб. Оля в заботах о фигуре, чересчур ранних, на его взгляд, никогда основательно не завтракала, да и он обычно обходился бутербродами, зато поглощал их в немалом количестве.
Бесшумно открылась дверь, появилась Оля, улыбнулась ему, присела на стул, привычно закинула ногу на ногу. Полы халата при этом разошлись, мягко говоря, довольно сильно. Алексей смотрел на нее во все глаза. Такой он ее видел впервые. В халате, не накрашенная, волосы почти не причесаны. Глаза чуточку припухли от долгого сна, и она совершенно по-детски потерла их кулачком.
Алексей отложил нож. Обычно он всегда резал все почти вслепую, но сейчас не на шутку боялся пораниться. Рядом с ним сидела совершенно другая Оля, чертовски привлекательная, абсолютно своя.
– Что ты на меня так уставился? – спросила она с веселым кокетством и непроизвольно зевнула.
Он ничего не ответил, чувствуя, как стучит в висках кровь. Пещерный человек рванулся наружу, уже не сдерживаемый строгими запретами, на которые сейчас было как-то наплевать. Алексей шагнул к ней, поднял со стула, сгреб в охапку и стал целовать с яростной нежностью, какой прежде в себе не находил. Оля чуть растерянно и суматошно отвечала на его поцелуи, не обращала внимания на распахнувшийся халат, придавший еще большую вольность их поцелуям. Потом она вдруг уперлась ладошками ему в грудь, и когда он послушно чуточку отодвинулся, приблизила лицо и легонько сжала зубами мочку его левого уха.
Халат остался на пороге спальни. Все остальное, сущий мизер, слетело с нее у постели. Она лежала обнаженная, прекрасная, желанная, скромно прикрывшись ладошкой с янтарным колечком на безымянном пальце.
Пока он проделывал все то, о чем их предупреждали в разное время обе мамы, она прикрыла глаза и попросила тихо:
– Алеша, только осторожнее. Я три месяца ни с кем…
Его губы путешествовали по гладкой коже, пока язык не остановился там, где еще никогда не был.
Эти ласки продолжались долго, при совершеннейшем отсутствии вокруг времени, до тех самых пор, пока он не услышал ее тихий, задыхающийся голос:
– Возьми меня.
Через несколько мгновений Оля стала его женщиной. После первых движений все продолжалось с той же нежной яростью. Алексей подозревал, что девочка она горячая, но такой пылкости не ожидал, что было ему только в радость. Тяжелое дыхание, счастливое женское аханье, неосторожные стоны…
Настал момент, когда он по знакомым содроганиям понял, что приближается финал, и сделал все, чтобы этот миг наступил. Да, он настал. Оля расслабленно замерла в его объятиях, закинув голову.
Она закрыла глаза, лежала какое-то время неподвижно, потом спросила задыхающимся голосом:
– Что это такое было? Я как будто провалилась куда-то.
Первое, что он испытал, так это нешуточное удивление. Ведь девочке как-никак уже двадцать один год!
Потом Алексей сказал ей на ухо:
– Оленька, это ты кончила. Ты что, раньше никогда?..
– А ты знаешь, нет. Вот оно, значит, как. Девчонки мне словами никак не могли объяснить, только говорили, что это страшно приятно. Да, и в самом деле…
«Что греха таить, некоторая мужская гордость присутствует, – подумал Алексей. – Ох уж эти ровеснички, которые всегда помнят только о себе. Мы в их возрасте были не лучше. Но, достигнув определенных лет, заботишься уже о том, чтобы женщине было хорошо в первую очередь, а свои желания оставляешь где-то на заднем плане.
– Алеша…
