Возникла некоторая неловкость. Поскольку через порог, как известно, не здороваются, он шагнул в обширную прихожую, свойственную сталинкам. Оба пакета остались на лестничной площадке, и дверь, соответственно, нараспашку.
Так что визитер сунул букет под мышку, чуточку неловко пожал протянутую руку и назвался:
– Алексей.
– Я догадался. Петр Игнатьевич меня зовут. Давайте я вам помогу.
– Ничего, я сам управлюсь, – сказал Алексей, аккуратно положил букет на столик высокого трюмо, занес в прихожую пакеты – большой, из которого торчал гриф гитары, и поменьше – потом закрыл дверь.
Мужчины молчали, не знали, о чем же им, собственно, говорить.
Ни малейшего сходства с Олей Алексей в главе семьи – хотя в данном случае такое определение вряд ли было уместным – не обнаружил. Волосы и глаза у него были темные. Обе дочери пошли исключительно в маму. Это еще по фотографиям из «Кабака» было ясно.
Впечатления насчет этого человека у Алексея сразу сложились самые тягостные. С виду статный, симпатичный мужик на полголовы выше Гартова, выглядит как деловой человек, костюмчик хороший, галстук в тон. Но это только с первого взгляда.
Алексею доводилось видеть мужиков, затюканных властными женами, но тут было что-то совершенно другое. На ум ему отчего-то сразу пришло слово «пустота». Вид авантажный, рукопожатие крепкое, но внутри ничего нет. Словно какой-то злой волшебник, мастер на всякие пакости, оставил от человека лишь оболочку, пусть и выглядевшую вполне живо.
Застучали каблучки.
Петр свет Игнатьевич с явным облегчением встрепенулся и проговорил:
– А вот и именинница. Я вас оставлю, молодые люди. Зачем я вам? У меня еще хлопот полон рот. Стол не совсем готов.
Он направился в сторону кухни, несомненно, затем, чтобы под шумок еще малость оросить душу. От него явственно попахивало только что принятым алкоголем.
Появилась Оля в красивом розовом платье, не знакомом Алексею и явно предназначенном для торжественных случаев, с подвитыми волосами. Она сразу же улыбнулась ему так, что сердце его опять куда-то ухнуло.
Алексей вручил ей букет, составленный без того самого глупого купеческого шика, но и не из луговых ромашек напополам с одуванчиками, и сказал весело:
– Поздравляю. Теперь ты совсем большая выросла. Если будешь в Штатах, то тебе в любом баре выпивку подадут.
– Я знаю. – Она не переставала сиять улыбкой. – Молодец, что взял гитару. Я тебе за столом совершенно точно предскажу, когда дедушка ее потребует. А тут что? Ты не забыл насчет наличия отсутствия купеческого шика?
– Помню прекрасно, – сказал он. – Пустячок. Всего-то пара бутылок вискаря, чтобы всем желающим хватило. – Алексей нагнулся и извлек из пакета небольшой узкий ларец длиной с полметра, сделанный из полированных кедровых дощечек. – А это тебе. Как ты и просила, без шика. Банта вот только нет. Не умею я вязать их красиво, а попросить было как-то некого. Вот тут нажми, ларчик и откроется.
Оля открыла коробку и восхищенно охнула.
– Алешка, да как ты ухитрился? У нас ведь такого не продают. Я как-то в Интернете искала…
– Да вот, успел как-то, – сказал он скромно. – Ты посмотри, там интересные есть.
Оля один за другим вынимала из ящичка куски шлифованного янтаря и разглядывала их с непритворным восхищением. Три, конечно, были так себе. В застывшей смоле сидели две доисторические мухи и кузнечик, совершенно неотличимый от нынешних. А вот остальные четыре оказались гораздо интереснее. Там были большой скорпион жуткого вида, светло-желтый краб, крохотный лягушонок и в самом большом, овальном, продолговатом – маленькая ящерка. Ее Оля дольше всех не выпускала из рук.
Ради этого несколько человек очень даже неплохо потрудились. После звонка Алексея Костя прямо с утра устроил проческу всех питерских магазинчиков, где, кроме украшений из янтаря, можно было купить и такие вот вещицы, поступавшие туда прямиком из Калининграда. Он отобрал, как Алексей и просил, самое интересное и отправил со стюардессой ночного рейса на Шантарск.
Ранним утром Алексей самолет встретил, забрал янтари, преподнес стюардессе большущую германскую шоколадку, едва дождался начала рабочего дня и помчался в ту самую столярку. Умельцы Кости Кудашова уже к концу дня сделали этот ящичек, великолепно отполировали его и врезали нехитрую, но красивую задвижку. За это они были должным образом премированы купюрами, проплывшими мимо налоговой инспекции, якобы всезнающей. Вот и все. Совсем просто. Ведь можно работать как следует и в авральном режиме.
Оля расцеловала его в обе щеки, благо свидетелей не имелось.
Вслед за этим в прихожей объявилась Женечка Демон, тоже в нарядном платье, только синем, не способном похвастать особой длиной, как и Ольгино.
Увидев Алексея, она сделала книксен по всем старинным правилам и ангельским голоском девочки, воспитанной французскими гувернантками, произнесла:
– Рада вас приветствовать, сударь. Надеюсь, вам у нас понравится. А сейчас, с вашего позволения, я вас оставлю.
Если не знать, что это за бесенок, то можно было принять ее за самую что ни на есть благонравную барышню, такую правильную, что нельзя не умилиться.
– Какова? – тихонько сказала Оля. – На людях-то это ангелочек, хоть крылышки пришей и на облачко посади.
Алексей потянулся к ней, но она отпрянула и прошептала:
– Тс! Сейчас явление мамы последует.
Да, в длинном коридоре и в самом деле стучали каблучки.
Алексей отчего-то почувствовал себя примерно так же, как лет двадцать назад, когда его вызывали к завучу «Лермонтовки». Тогда шло расследование на животрепещущую тему. Кто написал на доске в шестом «Б» парочку фраз, пусть и на английском, но позаимствованных не из классической британской литературы, а из пиратского романа в мягкой обложке? Никаких явных непристойностей там, конечно, не было, но любимые присловья грозного капитана «Хромой собаки» Дика Полосатые Штаны в учебник хороших манер безусловно не годились.
И она появилась. Да, это была мама!.. Теперь Алексей совершенно точно знал, как Оля будет выглядеть в сорок один год. Великолепная, ничуть не располневшая фигура, роскошные волосы, собранные в затейливую праздничную прическу. Знаменитое маленькое черное платье из тех, что выглядят продукцией швейной фабрики имени Третьего года перестройки райцентра Гадюкино, но стоят лишь чуть поменьше, чем сам упомянутый райцентр. Не самые маленькие брюлики в ушах, в кулоне и в кольце.
Алексей, очень даже неплохо знающий жизнь, тут же подумал, что жалованье у этой банковской бизнес-леди, конечно, совсем неплохое, но надо учесть, что ей приходится одевать двух взрослых дочерей и содержать дом. На такие камушки денег не хватит. Ну да, Оля говорила ему, что у мамы есть друг из того же сословия. Он определенно не беден и очень щедр.
Но главное не это. Мать и дочь как две капли воды походили одна на другую, но были кое в чем совершенно разными. Этаких вот бизнес-леди Алексей повидал немало. Они и красивые, и обаятельные, и сексапильные, но если понимающему человеку удастся присмотреться к ним, то он наверняка заметит прелюбопытнейшие и не самые приятные вещи.
