Ольга огляделась с явным разочарованием, пожала плечами и спросила:
– А дворец где?
– А вот, – сказал Алексей, откровенно ухмыляясь. – Считай, в двух шагах. Вон там, где два автокрана, мои, между прочим.
– Нет, серьезно? Это же барак какой-то, хоть и очень большой.
– Что клиент заказал, то мы и сделали в точности. Мы завсегда исполнительные, отсебятины не допускаем.
Она была стопудово права. Больше всего этот большущий домина походил именно на барак. Три этажа без малейших архитектурных изысков, крашенные в унылый бледно-желтый цвет. Только четырехскатная крыша выглядела более-менее на уровне, была выстелена коричневой черепицей, с большими окнами в длинных стенках.
Справа прилежно трудились два автокрана и полдесятка работяг. Краны опускали в глубокие канавки высокие бетонные плиты с ажурным узором поверху, шириной примерно в метр. Строители их ловко, привычно устанавливали.
– И забор какой-то уродский, – сказала Ольга.
– Зато четыре этажа. Это не чердак, а самый натуральный этаж. Четыре этажа, тысяча двести квадратов.
– Обалдеть! – воскликнула она. – Кому только в голову такое пришло?
– Вот тебе живой пример печальной ситуации, когда денег у человека немерено, а вкуса ни на копейку. Оля, мы же не сами придумали. Мы всего лишь исполнители. Вот такой бункер он архитектору и заказал. У каждого свой вкус. Скажу с профессиональным цинизмом, что заработали мы на нем неплохо. Ничего не приписывали, конечно, мы таким не грешим, но заказ сам по себе был жирнющий. Итальянцы наши, которые по деревяшке работают, тоже были в кайфе. Он, понимаешь ли, захотел, чтобы вся деревяшка эта самая в доме, вплоть до подставок под кастрюли и чайники, была импортная. И уж бильярдный стол – непременно. Итальянцы – ребята не промах. Они ему через нас спихнули чертову уйму всего, что у них года три как с производства снято по причине выхода из моды. Может, что и приписали, они это не хуже наших умеют. Ничего, принял с визгом. Больше всего хлопот было с этим самым бильярдным столом – шестиногая такая дура размером с полгектара. Его степенство пожелали на четвертом этаже развлекательный центр устроить. Вот мы, когда крыши еще не было, стол туда и затаскивали. Нанимали два крана типа того, что нам из Японии пришел, восемь стропалей трудились, чтобы, боже упаси, ни царапинки. В ломовые деньги влетело, но не мы же их платили. Затащили, ничего не попортили. Нас учить не надо.
– Дурдом, – кратко прокомментировала Ольга.
– Не то слово, – подтвердил он. – Клиент там собрался еще и банкетный стол оборудовать, чтобы с гостями коньячок лакать, с верхотуры Шантарой любуясь. Привезли мы разобранный, опять-таки от итальянцев, сейчас ребята его там монтируют. И все бы ничего. Хочешь знать, что этот ушлепок еще выдумал? Шашлычную решил устроить там же, на четвертом этаже. Повелел пять квадратов стальным листом выстелить и пыжился. Мол, я теперь от пожара гарантирован. Пытались наши ему втолковать, что искры – штука непредсказуемая, могут порхнуть черт знает куда, а весь чердак в дереве, добротном, просушенном. Нет, он и слушать не стал. Я каркать никак не хочу, ничего хорошего в этом нет, но однажды погорит точно. Станут с шашлыками бухие возиться, что угодно может быть. А у пожаров есть своя хитрушка. Если как следует занялась крыша, то дом спасать уже бесполезно. Ладно, барака не жаль. Лишь бы люди не погорели. Хочешь внутри посмотреть? Там уже все отделано под ключ, только тот самый банкетный стол остался.
– Нет уж, – решительно сказала Ольга. – Я к этой гробине и близко не подойду. Алеша, а тебе не поперек души вот такие гробы строить?
– Что, не хотела бы здесь жить? А будь он красивый?
– Да хоть раскрасивый! Тысяча двести квадратов. Чума с холерой! Это же сколько прислуги и хлопот! У Майкиного мужа два этажа и квадратов, кажется, сто семьдесят или чуть побольше. Там очень даже уютно. Алеша, ты не ответил.
– Ну да, поперек души, – неохотно сказал он. – А что делать? Таксист пассажиров не выбирает. Во многих других профессиях то же самое. Поперек души или вдоль, а деньги зарабатывать надо. Главное в том, что они честные. Не надо далеко ходить. У вас в универе наверняка полно тупых долбодятлов на платных?
– Хватает.
– Вот. Думаешь, преподам не поперек души их хотя бы таблице умножения научить? А куда денутся? Ладно. Давай перекурим, и я тебе историю повеселее расскажу, а то что-то мы в печальку забурились.
Они уселись в машине, Алексей опустил оба передних стекла и поднес Ольге зажигалку.
– Слушай историю, – начал он. – Был такой Серега Сергеев. Он и сейчас есть, никуда не делся. Хороший мужик, вообще-то, у нас с ним отношения нормальные, пьем иногда. Так вот, детство у него было очень даже голодное – безотцовщина. У матери кроме него еще двое, а зарплата советская не ахти. Короче, хлебнул полыни. А когда начался капитализм, он здорово приподнялся на леспромхозах, и что-то у него в подсознании щелкнуло, комплексы взыграли. Отгрохал себе домину – три этажа, девятьсот квадратов. А всей семьи тогда было – он, жена и шестилетний дитенок. Такие вот цифирки. Каминную устроил, бильярдную, детскую в сорок квадратов, даже парочку статуй поставил, современной работы, конечно. Ну вот. Поселился, пару месяцев ходил страшно счастливый, а потом стал замечать, что жена что-то грустная постоянно. Он мужик умный, умело разговорил ее. Оказалось, что неуютно ей здесь. Чересчур уж хоромы громадные. Ну, он жену как-то уболтал, сгладил, но смотрит – все равно грустноватая ходит, только лучше шифруется. Начал мужик немного задумываться за жизнь. Самому, потом говорил, как-то и неуютно. Куда бы в доме ни пошел – идешь-идешь, идешь-идешь, никак дойти не можешь. А добил его дитенок. С шестилетнего ничего не возьмешь, что на уме, то и на языке. Начал Серегу доставать регулярно и качественно. Папа, дескать, ты обещал, что мы будем в доме жить. А когда мы из этого музея в дом переедем?
– Так и говорил? – прыснула Ольга.
– Ага, – сказал Алексей. – Он эту громадину как музей воспринимал. Был до того в музее пару раз, вот и связалось. Ребятенок долго так Серегу доставал, даже похныкивать начал. Мол, папка, не хочу в музее жить! Ты же дом обещал!
– Отпад полный! – заявила Ольга. – И чем это все кончилось?
– Хеппи-эндом. Продал он домину – не без труда, кстати, – а тут как раз хороший коттеджик на продажу выставили. Два этажа, квадратов сто девяносто. Пацанчика туда привезли, он от радости запрыгал. Дом, папа, дом! Лет восемь там живут, второго наследника на свет произвели, и всем уютно. Ну, ведь никакой печальки?
– Какая уж тут печалька? Радоваться за людей надо. А теперь куда?
– Ближе всего – объект номер два, где пока в наличии один первый этаж. Перекрытия положили. Сейчас как раз должны были машину разгрузить и прилаживаться ко второму. У тебя как, интерес не пропал?
– Ничуть, – сказала Ольга. – Только я бы посмотрела что-нибудь поприятнее этого барака. Никогда не думала, что люди с мешком денег такими дураками могут быть.
