Желавшим убить собственную жену.
Но, черт побери, почему?
Графиня Лидия издала смешок и сказала:
— Да, это была бы улыбка судьбы, божественное провидение, которое само разрешило бы эту проблему! Уверена, так и будет! И тогда, став единовластным владельцем всего состояния, вы, мой друг, сможете вместе со мной и нашими прочими друзьями воплотить в жизнь все те удивительные проекты, о которых мы с вами вели речь…
Ага, понятно — чтобы воплотить в жизнь какие-то сумасшедшие прожекты графини Лидии, сумевшей взять под полный контроль Каренина, требовалось лишь одно: смерть Анны.
Которая являлась препятствием на пути перекачивания денег в проекты графини Лидии и, будучи особой более чем трезвомыслящей и материальной, наверняка воспротивилась бы идеям мужа о финансировании невесть каких эзотерических начинаний.
И не просто воспротивилась бы, но крайне активно помешала бы им, объявив мужа, еще чего, недееспособным — с Анны бы сталось.
Поэтому Каренин и принял единственно верное — в его логике — решение: жена должна умереть.
И для этого требовался доктор Дорн.
Снова ощущая непомерную злобу на этого человека, который в Скотопригоньевске так удачно морочил ей голову, Нина услышала ответ Каренина:
— Да, да, графиня, я знаю. Вы думаете, что провидение будет на нашей стороне и Анна умрет, как умерла и ее горничная, безо всякого вмешательства?
Графиня хихикнула, заявив:
— Ну, в отношении горничной вмешательство было. Она ведь что-то подслушала и решила шантажировать меня. Меня, мой друг! И я попросила доктора Дорна избавиться от нее, а так как мы давно друг друга знаем, то он тотчас исполнил мою просьбу, передав кое-какую микстуру, которую я отослала этой шантажистке с наставлениями принимать три раза в день.
Нина закрыла глаза, обхватив себя руками и боясь проронить звук.
Горничная Аннушка умерла вовсе не от воспаления легких, а была убита — доктором Дорном!
И графиней Лидией Ивановной.
— Гм, графиня, и все же вам надо было посоветоваться со мной, прежде чем прибегать к таким… крайним мерам.
— Ах, мой друг, просто я хотела вам показать: смерть всегда будет естественной! Всегда! Потому что это не убийство, а всего лишь длань провидения, которое лишает земного существования тех, кто его не заслуживает. Доктор Дорн обладает источником особой энергии, о которой я вам говорила, которая может давать жизнь — или убивать!
И она начала нести какую-то парапсихологическую околесицу.
Каренин же прервал ее:
— Графиня, и все же прошу вас ничего не предпринимать без моего согласия. Потому что вторая смерть, имеющая отношение к моему дому, причем в столь короткий срок, вызовет кривотолки…
— Ах, мой друг, вы истинный чиновник! Но провидение не чтит реляции и статуты. Более того, если ваша Анна сейчас скончается от воспаления легких, как скончалась и ее горничная, то никто не увидит в этом ничего подозрительного. Наоборот, подумают, что горничная заразила хозяйку, и дело с концом!
А ведь она была права!
— Кстати, мой друг, вашей Анне потребуется ведь новая горничная. У меня на примете есть одна милая дама, которая разделяет наши убеждения…
— У нее есть уже новая, какая-то прыткая особа…
Прыткая особа — это, стало быть, она сама, поняла Нина.
— Ну, мы можем от нее избавиться и рекомендовать ей новую, эту самую милую даму, и тогда ваша Анна будет под неусыпным контролем с нашей стороны…
Нина в ужасе качнулась на стуле, который предательски под ней скрипнул. Что значит избавиться?
Каренин быстро произнес:
— Вы слышали? Скрипнуло что-то!
Графиня снова усмехнулась:
— Не будьте пугливым ребенком, друг мой. Уверяю вас, нас никто не подслушивает! Или хотите заглянуть, не сидит ли новая горничная на стуле в соседнем салоне?
Нина замерла, не зная, что делать, если перед ней вдруг появится Алексей Александрович Каренин с его ушами вампира и сердцем изо льда.
Наверное, мило улыбнуться и сказать:
«Вы разоблачены, и у вас есть десять минут, чтобы собрать все манатки и бежать за границу».
Но вряд ли ей поверят.
Вряд ли.
К счастью, заглядывать в соседний салон, где на стуле восседала Нина, Каренин не стал, лишь ответив:
— Никаких не согласованных со мной действий, графиня! Пока я не дам отмашку, вы ничего предпринимать не будете. И вообще, помните, что надо соблюдать осторожность, потому что одна горничная подслушала нас…
Графиня издала неприятный смешок.
— И умерла! Как умрет и вторая, если она нас подслушает и будет шантажировать. Ага, кажется, доктор вышел от вашей жены, давайте послушаем его. Надеюсь, он сообщит нам, что положение вашей Анны безнадежно и что вы скоро станете вдовцом…
Но вместо этого доктор Краснов сообщил совершенно иное. Радостным тоном (Нина продолжала подслушивать, потому что от страха не могла подняться со стула, чувствуя, что ее всю колотит) он провозгласил:
— Алексей Александрович, повода для беспокойства нет! Более того, есть повод для радости! Поверьте моему многолетнему опыту — ваша жена в положении!
Последовала долгая, тягостная пауза, и вместо Каренина подала голос графиня Лидия:
— Это как — в положении?
Доктор еще более радостно заявил:
— О, это очень просто, графиня: госпожа Каренина готовится стать матерью, а вы, Алексей Александрович, отцом! И предполагаю примерно третий месяц беременности. Мои самые искренние поздравления!
Нина, чувствуя, что ее душат конвульсии истерического смеха, выбежала из салона и, зажимая рот руками, опустилась в коридоре на пол и дала наконец волю чувствам.
Анна беременна! Ну да, все очень просто! Это и объясняло ее перемены настроения, ее колкости, ее стервозность, ее истерики.
И беременна — в этом не могло быть ни малейших сомнений — от своего мужа. И того самого, который намеревался избавиться от нее.
В романе Анна забеременела гораздо позднее — от Вронского, родив (и чуть не умерев при этом) дочку Аню.
Но они-то были не в романе, а в реальной жизни! И от Вронского, который никогда не был ее любовником и теперь, с учетом всех пертурбаций, уже точно никогда не сделается, Анна забеременеть не могла.
А иного любовника у нее элементарно не было.
Или же…
Нина проследовала в будуар к Анне (она и Алексей Александрович спали отдельно), которая с задумчиво‑веселым лицом восседала на кровати.
