Ну, нет, она же была в «Анне Карениной» — какое отношение к этому имела «Смерть Ивана Ильича», за исключением того, что и то и другое произведение было написано Львом Николаевичем Толстым, тут, в этой реальности, впрочем, никому не известным?
Решив, что подумает над этим после бала (гм, вот и еще одно произведение Толстого!), Нина стала переодеваться.
То, что черное ей к лицу, вкупе с черной же бархоткой, которую принесла и самолично застегнула на шее Долли, Нина убедилась, войдя в гостиную, где Анна, облаченная в шубу, все еще вертелась перед большим зеркалом, наносила последние штрихи.
Лицо Анны потемнело, она, закусив губу, нервно произнесла:
— Милая, как вы посмели взять мое черное платье?
Долли с улыбкой вмешалась:
— Это мое, я одолжила его Нине Петровне. Ты ведь не возражаешь?
Анна, и это было понятно по ее кислому выражению лица, возражала, да еще как, однако сказать этого не могла, чтобы не выставить себя злобной мегерой.
Стива, заметив трех граций, спускающихся с лестницы, воскликнул:
— Ах, как вы хороши! Ты, Дарьюшка, ты, Аннушка и…
Его глаза были прикованы к Нине, которая за минуту соорудила перед зеркалом весьма экстравагантную, в семидесятые годы XIX века еще не известную, прическу.
— И вы, Нина Петровна! О, вы произведете фурор!
Анна же, крайне недовольная тем, что все внимание достается Нине, и, как та была уверена, уже явно сожалея о том, что взяла ее с собой на бал, фыркнула:
— Ну да, говорю же, принцесса де Ламбаль. Только, помнится, ее во времена французской революции растерзала толпа, а потом таскала ее голову, надетую на пику, по улицам…
Никто не отреагировал на ее ядовитую реплику, и все, разместившись в каретах, отправились на бал.
Поднимаясь по широкой мраморной лестнице городского дворца, Нина ощутила, как громко бьется ее сердце. Прямо-таки первый бал Наташи Ростовой!
Ну нет, она была все же не в «Войне и мире», а в «Анне Карениной»!
Не желая провоцировать лишний раз Анну, Нина старалась держаться в тени, что, однако, получалось плохо — светские юноши в белых галстуках буквально атаковали ее, умоляя дать им первый, второй, третий или хотя бы десятый танец.
Вальсировать Нина не умела, поэтому, отбиваясь от ухажеров милыми шутками, от которых те были в восторге, прохаживалась с пожилыми московскими дамами вокруг зеркальных стен бальной залы.
Помимо светских юношей она обратила внимание на среднего возраста военных, а также сановных старичков во фраках с многочисленными побрякивающими орденами. Не зная, как вести себя в свете, Нина просто представила, что находится на приеме у губернатора области — и это помогло.
Вронский появился с большим опозданием, раскланявшись с Долли, чуть заметно, совершенно надменно, кивнув Анне и бросившись к какому-то смазливому статному молодому военному, оказавшемуся его хорошим приятелем.
Через некоторое время Нина почувствовала на себе пристальный взгляд — Вронский, беседуя со своим знакомцем, буквально буравил ее глазами. Чувствуя себя не в своей тарелке, Нина намеренно стала кокетничать с каким-то из светских юношей, абсолютно пустоголовым, однако в своей никчемной восторженности крайне приятным.
Анна, с крайне злым лицом, никем не осаждаемая, беседовала с какой-то важной дамой в потрясающих бриллиантах, бросая на Нину испепеляющие взгляды. Наконец, не выдержав, она подошла к ней, пребольно дернула за рукав и сказала:
— Принесите мне оранжаду! Причем немедленно! И вообще, вас взяли сюда из жалости, а не для того, чтобы вы устраивали здесь свои матримониальные планы.
Нина, извинившись перед юношей, который был готов сорваться и самолично притащить хоть целый поднос оранжада, и понимая, что, если это произойдет, Анну хватит кондрашка, причем прямо здесь, на балу, отправилась, хотя и без малейшего желания, выполнять пожелание барыни.
Оранжада, как назло, не было, имелся только лимонад, и Нина, подозревая, что Анна, зная это, намеренно велела принести ей напиток, которого не имелось в наличии, заметила вдруг официанта с полным подносом бокалов с оранжадом, который исчез в смежной зале, — и ринулась за ним.
До нее донесся тихий голос откуда-то из-за колонны: беседа шла на английском, на котором Нина говорила хорошо.
— Милая моя, доктор Дорн вам поможет. Обратитесь к нему: за свои услуги он берет очень дорого, но это того стоит!
Нина, остановившись как вкопанная, ибо во второй раз за считаные дни вновь услышала знакомое сочетание — доктор Дорн, — тотчас забыла об официанте с подносом оранжада. А прикрытая другой колонной, стала внимательно слушать чужой разговор, который, судя по тому, как осторожно беседовали две дамы, для чужих ушей не предназначался.
К тому же на английском, а не бывшем тогда в высшем обществе в ходу французском — на английском тогда в светском обществе говорили немногие, и мода на него пришла лет на двадцать-тридцать позднее.
— Но, милая Мэри, я боюсь… Вы уверены, что он сможет помочь?
Та, которую неизвестная собеседница, судя по голосу, дама средних лет, назвала Мэри, со смешком ответила:
— Ну, вам самой делать ничего не надо, только платить. Все остальное возьмет на себя доктор Дорн. Думаю, он тоже действует не сам, но какая нам разница! В любом случае, я хотела стать вдовой в течение трех месяцев — и доктор Дорн сделал меня ею!
Нина окаменела, подумав, что ослышалась. Доктор Дорн сделал особу, именуемую Мэри, в течение трех месяцев вдовой, причем по ее желанию и получив за это очень большие деньги?
Господи, выходит, доктор Дорн элементарно отправил мужа этой Мэри на тот свет — как и Ивана Ильича по желанию его вдовы?
Нина, ловя каждое слово, прислушивалась к беседе двух дам.
— А к нему сложно попасть?
— Нелегко. Однако, если скажете, что вас я прислала, то вас примут. Это только так и работает: каждый бывший клиент рекомендует нового.
— Ах, Мэри, милая моя, порекомендуйте, прошу вас! Моя жизнь ужасна! Муж пьет, изменяет, причем, как вы сами знаете, с моей родной сестрой, поднимает на меня руку! Если бы только на меня — и на наших крошек тоже. Какое было бы счастье, если бы он умер!
— И ваша сестра тоже вместе с ним? — спросила кровожадно Мэри, и Нина поняла: нет, это не макабрическая шутка и не беспримерный блеф, а разговор на балу двух светских дам о том, как одна намеревается избавиться от мужа, а другая уже избавилась.
При помощи доктора Дорна!
— Нет, что вы, Мэри! — испуганно заметила дама. — Сестру я люблю…
— А мужа уже нет? Ну, не краснейте, у меня была примерно такая же ситуация. Да, напишу я ему в Питер, у него же лечебный салон именно там. На Большой Морской…
