Самое удивительное, что к ней спустя некоторое время подошел и Стива, сказавший:
— Ах, вы удивительная женщина! Не сочтите за дерзость, Нина Петровна, но в вас нельзя не влюбиться. Вы такая… иная! Да, вы правы, я свинья, и я знаю, что я свинья, но ничего поделать с этим не могу. Однако Долли устроила мне взбучку, и, думаю, мне пошло это на пользу.
Поцеловав ей руку, Стива исчез, и Нина, изумленная тем, какие последствия имели ее слова в отношении супругов Облонских, вдруг услышала позади себя недовольный голос:
— Милая, если вы думаете, что сможете соблазнить моего брата, то ошибаетесь!
Разъяренная Анна, причем разъяренная, как понимала Нина, отнюдь не тем фактом, что на ее глазах Стива поцеловал руку горничной, а тем, что именно эта горничная помирила Облонских, в то время как усилия самой Анны пошли прахом, стояла в дверном проеме.
— Вы уволены! — выпалила она, и Нина спокойно ответила:
— Уволена так уволена, проблем с тем, чтобы найти новое место, у меня не будет. Дарья Александровна весьма заинтересована в том, чтобы я приглядывала за ее детьми. Да и платят здесь намного больше!
Закусив губу, Анна убежала, а Нина, довольная тем, что сумела досадить этой малоприятной особе, отчего-то почитавшейся самой важной героиней русской классической литературы, отправилась в свою каморку.
Уснуть в этот раз она долго не могла, хотя чувствовала усталость и из головы все не шли многочисленные события последних часов.
Облонских она помирила, в голову Долли парочку занятных феминистских идей заронила, Вронского на место поставила, Анне досадила, даже Танюше отыскала ее la petit pelle.
Так что ей оставалось делать здесь еще?
В голове словно что-то щелкнуло, и она вновь увидела рыжебородого типа с бородавкой промеж глаз, прячущего за пазуху нож с ручкой в виде черепа.
Да, убийство сторожа на вокзале. Но как ей к нему подступиться?
Подступиться она смогла на следующий день, когда к Стиве заявились какие-то бледные усатые личности в мундирах, запершиеся с ним в кабинете.
Так как Анна делала вид, что Нины не знает, и даже одевалась и убиралась сама, девушка, не особо печалясь по этому поводу, стала играть с Танюшей, а также с ее старшим братиком Гришей, считая, что занимается крайне важным делом.
В отличие от обслуживания капризов Анны, продолжавшей на нее дуться и выказывать свой характер барыни.
В доме Облонских, в котором все, сначала смешавшись, теперь, после примирения супругов, вроде бы восстановилось, царила радостная, приподнятая атмосфера — вечером предстояло ехать на бал.
Нина, заметив, как престарелый Матвей, своего рода мажордом дома Облонских, тащил большой серебряный поднос с бутылками и бокалами, едва его не уронив, пришла ему на помощь и, мягко, но решительно взяв его из рук старика, сказала, что сделает все сама.
Матвей, который уже каким-то неведомым образом знал о роли Нины в примирении Стивы и Долли, был в восторге, и когда девушка подошла, поблагодарил ее и попросил сервировать напитки в кабинете.
Нина, уже и так зная, куда он нес напитки, с большим удовольствием переняла это задание.
Расставляя бокалы, причем намеренно долго, она беззастенчиво слушала беседу Стивы с посетившими его людьми в мундирах, правильно определив, что речь шла об инциденте на вокзале.
На ее стороне было то, что никто, решительно никто, даже Стива, не замечал ее — еще бы, ведь она была всего лишь прислуга!
— …что позволяет сделать вывод: убийство было заранее спланировано, — завершил свою фразу один из «мундиров».
Стива же, жестом щедрого хозяина предлагая напитки, произнес:
— И у вас есть идеи насчет того, кто лишил несчастного жизни?
Нина с подносом замерла у двери, делая вид, что спонтанно решила вытереть пыль на золоченой раме — пыли там в самом деле были ужасно много, картинные рамы в доме Облонских традиционно не протирались годами: это она уже для себя уяснила.
— Сказать сложно. Человек он был далеко не самой безупречной репутации, сторожем работал всего несколько месяцев. Жена и шесть, кажется, детей живут в каморке прямо около станции. Был замешан в некоторых нечистоплотных делишках, но всегда по мелочи. Так что весьма странно, что кто-то решил его убить!
— Может, любовник жены? — хохотнул Стива. — Что желаете пить, господа?
Нина, заметив, как один из «мундиров» все же поглядывает в ее сторону, поняла, что настало время удалиться.
Бал предстоял вечером, и Нина явно не собиралась посещать его, тем более ей по статусу прислуги не положено. К тому же Анна ведь ее уволила — хотя, уволив, не требовала, чтобы она покинула дом ее брата.
Может, и не уволила?
Долли же, позвав к себе Нину, сказала:
— Вижу, что Анна дуется на вас. Не понимаю, однако, почему. Но человек она сложный, столичный…
Нина не стала добавлять, что Анна — избалованная хамка, посчитав, что именно это Дарья Александровна и имеет в виду под человеком сложным, столичным…
— Но если это так, то буду крайне рада, если вы останетесь в нашем доме. Танечка успела полюбить вас всем сердцем, Гриша тоже в вас души не чает. Так что если вам понадобится новое место…
Предложение было более чем заманчивое, но в этот момент распахнулась дверь, и появилась Анна, которая, не глядя на Нину, обыденным тоном сказала:
— Милая, я вас обыскалась! Где вы все время пропадаете, отлынивая от своих обязанностей?
Нина, усмехнувшись, произнесла:
— Исходила из того, сударыня, что вы более во мне не нуждаетесь, потому как сообщили мне намедни, что уволили меня…
Вспыхнув, Анна, лицо которой пошло красными пятнами, закричала:
— Опять дерзите, милая! Долли, посмотри, как ведет себя со мной прислуга! Это же уму непостижимо!
Долли, явно так не считая, спокойно заметила (и Нине только сейчас бросилось в глаза, что после серьезного разговора с мужем выглядеть она стала намного моложе и привлекательнее):
— Если желаешь уволить Нину Петровну, то я сразу предложу ей вакантное место гувернантки. Ты же сама знаешь, что нам требуется новая… После того как пришлось выгнать старую, с которой Стива мне изменил.
Анна, чьи темные глаза вспыхнули, вдруг на мгновение задумалась, а потом крайне сладким тоном произнесла:
— Ах, милая, вы все не так поняли! Конечно же, никто вас и не думал увольнять! Идите и помогите мне собраться к балу!
И, критически посмотрев на Нину, вдруг добавила:
— Кстати, вы будете сопровождать меня…
