Значит, старший Карамазов еще жив. Но надолго ли? Кажется, убили его в конце августа…
А какой, собственно, на дворе месяц?
Доктор Дорн тем временем продолжал:
— Да, занятная вы особа, Нина Петровна. Так не похожая на наших провинциальных клуш. Впрочем, на столичных штучек тоже. Да и на зарубежных дам, как ни крути. Я ведь путешествовал по миру, знаю… Откуда вы, Нина Петровна?
Не говорить же из подвала! Действительно, откуда она? Если взять за аксиому шальную мысль, что она на самом деле невесть как переместилась в роман «Братья Карамазовы», то как можно по отношению к нему обозначить тот самый реальный мир, в котором она до этого жила?
И весь ужас в том: реальный ли? Или ее жизнь — это тоже кем-то написанный, кем-то изданный и кем-то прочитанный роман?
Мрак, да и только!
Примерно такой же мрак, в который она попала, открыв темно-синюю деревянную дверь с ручкой в виде разинутой пасти льва.
— Из… из… — Нина не знала, что ответить.
В дверь снова постучали, и доктор Дорн заявил:
— Иду, иду!
Девушка наконец произнесла:
— Из города, в котором вы вряд ли были…
— Ну-с, вы недооцениваете географический радиус моих путешествий, Нина Петровна…
Вздохнув, Нина назвала город, в котором училась в университете — и из которого прибыла в «Братьев Карамазовых», открыв в «Книжном ковчеге» не ту дверь.
Или ту?
— Гм, вот вы меня подкузьмили! О вашем городе слышал, конечно, но бывать, в самом деле, не доводилось. Словно вы, зная, что я там не был, намеренно выбрали это название, дабы я не мог задать вам парочку каверзных топографических вопросов.
Он хохотнул, а потом, посерьезнев, сказал:
— У каждого человека есть тайны, в том числе и у меня. И это надо уважать. Мне в самом деле пора, Нина Петровна, но разрешите вам дать несколько советов. Потому как вы, по всей видимости, не живете в сообразности с нашими модами и, так сказать, народами…
Он в который раз внимательно посмотрел на нее, и Нина подумала, что доктор Дорн что-то знает. Хотя нет, это было полностью исключено.
Или же…
— Поэтому настоятельно рекомендую вам, Нина Петровна, сменить ваш уличный гардероб, иначе это вызовет массу вопросов.
Нина и сама понимала, что в своем летнем сарафане, правда, весьма и весьма скромном, однако для XXI века, а вовсе не для века XIX, она уж слишком выделялась. Вероятно, именно ее одеяние и позволило приставучему Родику Кривошеину предположить, что она… работает в заведении мадам Зинаиды.
Что это за заведение такое, Нина отлично понимала.
Однако как купить подходящую одежду, если денег у нее не было? Сумочку с мобильным и портмоне она оставила висеть на стуле на кухне Георгия Георгиевича.
В XXI веке. И в реальном мире. Хотя мир, куда она невесть как попала, шагнув через темно-синюю дверь с ручкой в виде разинутой пасти льва, был пускай и выдуманный, однако от этого не менее реальный.
Не исключено даже, что более…
Так как же заработать денег — и Нина вдруг снова подумала о заведении мадам Зинаиды и страшно смутилась. И вообще, разве в романе Достоевского упоминалось подобное заведение? Кажется, нет. Как, впрочем, не упоминался и доктор Дорн, и Родик Кривошеин…
Однако откуда они взялись тут?
Ответ был один: как и в любом реальном мире, тут имелась масса мест, людей и явлений, на страницах романа просто не уместившихся — или не упомянутых по той простой причине, что не играли никакой роли.
Голова у Нины шла кругом.
Однако все это отнюдь не решало вопроса о том, как ей достать подходящую одежду.
Доктор Дорн тем временем выкладывал на стол большие цветные бумажки, которые при ближайшем рассмотрении оказались царскими ассигнациями.
— Вообще-то принято, что за консультацию гонорар получает медик, однако в этот раз мы изменим правила, Нина Петровна. Не смотрите на меня такими испуганными глазами — это отнюдь не подарок и, более того, конечно же, не плата за услуги возмутительного рода. А всего лишь кредит…
— Кредит? — переспросила девушка, и доктор кивнул:
— Да, кредит. Вне всяких сомнений, беспроцентный. Лучше, чем в нашем Скотопригоньевском купеческом банке. Вот, держите. Отдадите, когда сможете.
Нина, разом повеселев, произнесла:
— А вы не боитесь, что никогда… никогда более не увидите своих денег?
Усмехнувшись, доктор поднялся.
— Знаете, отчего-то не боюсь. Да и ведь это не мои, а моих многочисленных пациентов. Тем более человеческие познания у меня хорошие, так что не сомневаюсь в том, что вы мне долг вернете. Но, к слову, о пациентах: мне пора. Госпожа Хохлакова вся в нетерпении. Ей и ее дочке передать от вас привет?
Нина скромно заметила:
— Ах, оставьте, я лучше сама на днях к ним зайду…
Доктор, поднимаясь из-за стола, произнес:
— Деньги оставляю здесь. И кстати, если вам требуется жилье, то снимать номер в «Каргополе» настоятельно не рекомендую — полная дрянь. Меблированные комнаты Феофанова тоже не лучше и уж точно не для одинокой молодой дамы. Но, думаю, знаю, как этому помочь…
Нина отчего-то была уверена, что он предложит ей остановиться у него, что она тотчас бы отвергла, но доктор Дорн, натягивая перчатки, вместо этого произнес:
— У моей почтенной экономки, Прасковьи Ивановны, имеется сестра-близнец, зовут которую Пульхерия Ивановна. А та, в свою очередь, вместе со своим супругом, человеком взбалмошным, однако абсолютно безобидным, местным историком, летописцем и, так сказать, библиографом, сдает время от времени комнаты в своем доме на Соборной. Люди они более чем респектабельные. Так что, если хотите, могу замолвить перед ней словечко — кажется, у них как раз освободилась комната…
Нина навострила уши, услышав, что этот местный историк и летописец является, помимо всего прочего, библиографом.
Интересно, он что, как и Георгий Георгиевич, имеет тайную комнату с темно-синей дверью и ручкой в виде разинутой пасти льва?
— Буду крайне вам признательна… — произнесла Нина, вдруг вспомнив, что даже не знает, как зовут медика по имени-отчеству.
Неужели, как и чеховского Дорна в «Чайке», Евгений Сергеевич?
— Прелестно, Нина Петровна. Ну что же, мне пора. Однако вы можете продолжить отдыхать. Все же август в этом году выдался крайне жаркий, так что неудивительно, что вам сделалось дурно. Рекомендую выходить из дома или рано утром, или под вечер, когда жара спадет…
