– Знаю.
– Помнишь, ты сказал мне, что останешься и будешь сражаться за Терамор? – Калесгос прикусил губу и кивнул. – Я злилась на командиров, которые выражали свою ненависть к Орде. И ты спросил, считаю ли я, что эта ненависть помешает им выполнять свои обязанности в бою.
– Помню, – согласился Кейлек. – Ты сказала, что их чувства, как и твои, не имеют значения. Я же ответил, что это очень важно, но защита города еще важнее. Столь же важно было свергнуть Гарроша, и все мы, Орда и Альянс, работали вместе, чтобы победить его.
– То есть ты пытаешься сказать, что теперь, во время суда… разница… та разница между нами снова проявилась?
– Да, – прошептал Калесгос.
Глаза Джайны стали влажными от слез.
– Насколько сильно? – тихо спросила она.
– Не знаю. И не пойму до тех пор, пока суд не закончится и мы не заглянем внутрь себя. Джайна, если ты продолжишь цепляться за ненависть, она поглотит тебя. Я не смогу этого вынести. Джайна, я не хочу тебя терять!
«Тогда не оставляй меня!» – кричало ее сердце, но Джайна промолчала. Она прекрасно понимала, что Кейлек имел в виду. Речь не шла о простом расставании. Этот разговор вовсе не был пустяковой ссорой возлюбленных и касался скорее их сути, самоопределения. Смогут ли они остаться вместе, если в их сердцах не будет покоя?
Поэтому Джайна не стала спорить. Не стала уверять, будто изменится, и не пригрозила, что уйдет. Она лишь приподнялась на носки, обвила руками шею Калесгоса и прижалась губами к его губам, вложив в этот поцелуй все свои чувства. Кейлек с тихим стоном, полным любви и боли, притянул ее ближе и обнял так сильно, как будто никогда больше не хотел отпускать.
* * *
Вечер в Луносвете был прекрасен. Тален Созвучие Песни, одетый по-домашнему, в чулки, бриджи и льняную рубашку с расстегнутыми у горла пуговицами, распахнул все окна, впустив вечернюю прохладу. Занавеси из легкой материи чуть колыхались на ветру. В роскошное жилище у Королевской Биржи долетали отдаленные звуки уличной суеты. Тален, лежа на кровати, курил кальян с черным лотосом и мечтал о славе. Обычно это успокаивало, но только не сегодня. Хоть все прочие чувства и притупились, волнение никуда не ушло. Тален хмурил белые брови и обдумывал сложившуюся ситуацию.
Еще недавно его положению позавидовали бы многие. Он не раз оказывал неоценимую помощь Гаррошу Адскому Крику, сперва притворяясь верным и заслуживающим доверия членом Кирин-Тора, не забывая при этом исправно рапортовать вождю, а затем… что ж… Можно смело сказать, что в веках останется память не о создании или процветании Терамора, а о том, как он был уничтожен.
Эта мысль заставила эльфа крови улыбнуться и лениво покрутить в руках миниатюрную копию некогда созданной им мана-бомбы. Такие Тален подарил членам Орды, освободившим его из тераморской темницы. Конечно, безупречным вкусом тут и не пахло, но хотя бы доставляло удовольствие.
Однако этим вечером даже воспоминание о былой славе не успокаивало. Тален вздохнул, поднялся с кровати, подошел к окну и, облокотившись на подоконник, выглянул наружу. Аукцион работал круглосуточно, но тем не менее на улицах в такой час было тихо. В отличие от собратьев калдорай цивилизованные эльфы предпочитали вести дела при свете дня. Если бы Тален хотел наслаждаться активной ночной жизнью, ему стоило подыскать себе жилье в Закоулке Душегубов.
А ведь дела шли так хорошо! Но потом все ополчились на Гарроша. Ноздри орлиного носа Талена затрепетали. Даже предводитель его народа, Лор’темар Терон, отказался помогать вождю. Все они слабаки! И вот теперь судьбу Гарроша решает горстка каких-то говорящих медведей и сверкающих… духов, или кто они там. Просто безумие!
Тален оглянулся и с любовью осмотрел свои покои. Он подозревал, что очень скоро придется отсюда уехать. Терон был слишком занят свержением законного вождя, и архимаг казался мелкой сошкой. Но однажды, когда судьба Гарроша решится, лидер син’дорай, без сомнения, вспомнит тот маленький инцидент с Терамором, и эльфы вроде Талена Созвучие Песни, по-настоящему верные Орде (подумать только), быстро станут неугодными при дворе. Кто знает, возможно, Терон вообще решит примкнуть к Альянсу. Тогда, вероятно, не обойтись и без публичных казней.
Тален задумчиво провел рукой по длинной шее. Он бы предпочел сохранить голову.
Какие грустные мысли! Быть может, стоит пропустить стаканчик в таверне Луносвета? Это уж точно поможет ему заснуть. Тален собрался было закрыть окна, но вдруг заметил двух огромных черных волков, направлявшихся к бирже, и замер. Сперва он подумал, что одетые в плащи орки, их наездники, были просто искателями приключений, которые хотели выставить на аукцион свою добычу. Но путники проехали сперва биржу, затем банк и остановились прямо под его окном. Теперь Тален разглядел, что это орчихи. Одна из них, сняв капюшон, настороженно оглядывалась по сторонам. Лицо второй разглядеть было нельзя.
Внутри Талена тревога боролась с любопытством, его главным проклятьем. Наконец он грустно подумал: «Будь что будет, храбрость до конца».
– Приветствую вас, будь вы друзьями или недругами, – начал он звонким голосом. – Пока я не знаю, чего от вас ждать. Возможно, вы явились меня арестовать или же вы – те, кто спасли меня из заточения в Тераморе и теперь пришли по моему приглашению.
Наездница в капюшоне вскинула голову так, чтобы ее лицо мог разглядеть только Тален. Это была серокожая орчиха, державшаяся с достоинством.
– Ни то, ни другое, но все же друзья. Мы пришли просить у тебя помощи в срочном деле, которое принесет славу, – сообщила Зела, предводительница клана Драконьей Пасти с яростной ухмылкой.
– Так-так, – начал Тален, – я думал, ты…
– Я жива, здорова и рада, что ты тоже не пострадал, – перебила Зела и добавила кое-что, от чего сердце эльфа забилось чаще: – Стало быть, однажды кто-то спас тебя из заточения. Думаю, ты из тех, кто предпочитает отдавать долги.
18
День четвертый
Тиранда взглянула на Го’эла, сидевшего на месте свидетеля, а затем тихо рассмеялась, покачав головой. Тажань Чжу нахмурился.
– Чжу-шао, может быть, вам требуется перерыв?
– Нет, фа-шуа, прошу прощения у суда. Я просто пыталась понять, как лучше представить Го’эла.
– Пусть он представится сам, – предложил Тажань Чжу.
Тиранда приподняла бровь и выразительно посмотрела на свидетеля.
Тот обратился напрямую к небожителям:
– Меня зовут Го’эл. Я сын Дуротана и Драки, муж Аггралан, дочери Риял, отец Дурана и глава Служителей Земли.
– Можете ли вы рассказать поподробнее о Служителях Земли и о том, что они сделали для Азерота? – попросила Тиранда.
– В ряды Служителей Земли входят шаманы, представители всех народов, – начал Го’эл. – Мы не принимаем участие в войнах, только заботимся о нашем мире. В данный момент мы пытаемся исцелить стихии, подвергшиеся разрушительному воздействию Катаклизма.
