Не испытывая никакой радости, но упрямо следуя своему долгу, Бейн сказал:
– Прошу разрешить мне закончить. Я полагаю, найденные мною доказательства очень важны.
Тажань Чжу смерил взглядом всех, собравшихся в центре арены, и кивнул:
– Продолжайте.
Бейн избегал смотреть как на Вол’джина из настоящего, так и на Вол’джина из прошлого. Пока новый вождь Орды продолжал говорить, Бейн не сводил взгляда с Августейших небожителей.
– Ты будешь править, затравленно оглядываясь и страшась теней.
Бейн на мгновение прикрыл глаза.
– А когда придет время и кровь начнет покидать твое тело, ты будешь знать, чья стрела пронзила твое черное сердце.
– Ты сам подписал себе приговор, тролль, – прорычал Гаррош и плюнул Вол’джину под ноги.
– А ты – себе, «вождь»
Видение исчезло.
Воцарилась тишина. Бейн по-прежнему не мог найти в себе силы взглянуть на Вол’джина и вместо этого посмотрел на Тажаня Чжу.
– У меня больше нет вопросов, фа-шуа.
Пандарен только кивнул. В его ответном взгляде можно было различить намек на сочувствие.
17
Дверь, ведущая в коридор, с грохотом закрылась у Андуина за спиной, и он по собственному желанию остался наедине с тем, кто отнял множество жизней.
Андуин налил себе стакан воды, сделал глоток и заметил, что на этот раз рука почти не дрожит. Гаррош, закованный в кандалы, как и всегда, сидел на лежанке и внимательно смотрел на принца.
– Ну, и что же ты думаешь о показаниях Вол’джина? – спросил он.
Андуин поджал губы.
– Если наша сделка все еще в силе, на этот раз твоя очередь отвечать.
Гаррош невесело усмехнулся.
– Тогда я скажу, что после сегодняшнего мне удастся выйти из этой темницы лишь ради собственной казни.
– Сегодняшнее заседание… прошло не слишком удачно, – согласился Андуин. – Но что именно заставляет тебя так думать?
Гаррош посмотрел на принца так, словно считал его дураком.
– Я изгнал троллей, угрожал Вол’джину и пытался его убить. Думаю, этого достаточно.
Андуин пожал плечами.
– Он ведь тоже угрожал, не выказывал уважения к твоему титулу и в лицо заявлял, что убьет тебя. Если бы он сам не смог выполнить это обещание, думаю, в Оргриммаре нашлись бы его последователи. Возможно, ты изгнал троллей вовсе не из ненависти, а из страха.
Орк издал полный ярости крик и вскочил на ноги так быстро, что Андуин отшатнулся. Братья Чу, услышав этот отчаянный вопль, бросились вперед.
– Все в порядке! – сказал Андуин, вскинув руку и вымученно улыбнувшись. – Мы просто… кое-что обсуждаем.
Ли и Ло переглянулись. Затем Ли окинул Гарроша внимательным оценивающим взглядом.
– Как-то не похоже.
Орк молчал, тяжело и часто дышал, сжимая и разжимая кулаки.
– Вам показалось, – возразил Андуин.
– Подсудимый Адский Крик, держи себя в руках, – тихо произнес Ло. – Возможность общаться с его высочеством – привилегия, которую могут с легкостью отнять, если решат, что ты представляешь для принца опасность. Это ясно?
Сперва казалось, что Гаррош бросится на Ло, даже несмотря на решетку, но затем он сел, звеня цепями.
– Ясно, – ответил он злобно, но уже чуть более спокойно.
– Хорошо. Ваше высочество, вы желаете продолжить?
– Да, – ответил Андуин. – Спасибо, можете идти.
Братья поклонились и ушли, но, прежде чем подняться по наклонной площадке и исчезнуть из виду, Ли в последний раз выразительно посмотрел на Гарроша.
– Если бы нас не разделяла решетка, я мог бы тебя убить, – тихо прорычал Гаррош.
– Знаю, – кивнул Андуин. Как ни странно, он не испытывал страха. – Но она же нас разделяет.
– Твоя правда, – согласился Гаррош, а затем сделал глубокий вдох и продолжил: – Я не боялся того, что какой-то трус посмеет посягнуть на мою жизнь. Вол’джин никогда не вызывал у меня страха.
– Тогда почему ты не вызвал его на Мак’гора? – парировал Андуин, вернув самообладание. – Зачем действовать тайно, противореча традициям своего народа? Напрашивается только один вывод: ты боялся, что не сможешь победить его в честном бою. Именно так поступают трусы вроде Магаты.
– Надо же, крысеныш, бьешь ниже пояса. А я-то думал, ты весь из себя благородный.
– Гаррош, я всего лишь говорю правду. Я знаю, что тебя расстраивает. Пусть другие и не подозревают, но сам ты думаешь именно о том, о чем сказал я.
Андуин ожидал очередной вспышки гнева, но на этот раз Гаррош подавил свою ярость. Лишь его взгляд обжигал злобой.
– Я никогда не забывал традиций своего народа, – ответил он так тихо, что Андуину пришлось напрячь слух. – Скажу тебе то же, что говорил Вол’джину: если бы я был на свободе, то не остановился бы ни перед чем, чтобы обеспечить оркам и тем, кому хватило бы смелости к нам присоединиться, достойное будущее и почести.
– А что, если бы к тебе присоединился Альянс?
– Что?
– Что, если бы к тебе присоединился Альянс? Действительно ли тебя так волнует светлое будущее орков или же ты беспокоишься только о себе?
Андуин не собирался этого говорить, слова сами вылетели из его рта. Он осознавал всю их нелепость. И все же внутренний голос неустанно шептал: «Нет здесь ничего нелепого или невозможного. У нас все еще есть шанс жить в мире. Не стоит отказываться от такого будущего. Можно еще объединить усилия, вместе трудиться ради общего блага. В этом и есть честь, в этом и есть истинная слава».
Разве не так рождаются герои? Разве обязательно нужно убивать?
Гаррош смотрел на Андуина, удивленно приоткрыв рот, не в силах оправиться от шока.
В полной тишине было слышно только сбивчивое дыхание принца. Он не решался заговорить, боясь разрушить хрупкое мгновение.
Наконец Гаррош произнес:
– Убирайся.
От жгучего разочарования каждая кость в теле Андуина отозвалась болью, словно бы оплакивая поражение.
– Ты лжешь, Гаррош Адский Крик, – тихо и печально сказал принц. – Кое перед чем ты все же можешь остановиться. Тебя страшит мирная жизнь.
И, не произнеся больше ни слова, он поднялся, миновал наклонную площадку и постучал в дверь. Она открылась в давящей тишине, и принц вышел, под тяжелым взглядом Гарроша, направленным ему в спину.
* * *
Оставшись в одиночестве в шатре, Джайна приводила себя в порядок к ужину. Аметистовый утес, расположенный к северо-западу от Храма Белого Тигра, был плацдармом армии Кирин-Тора. На время проведения суда это место также стало домом для Вариана, Андуина, нескольких могущественных магов, Верисы, Калесгоса и самой Джайны. Леди Праудмур надела менее строгую мантию и умыла лицо водой из чаши. Все внутри нее пело. Показания Вол’джина стали последним гвоздем в гроб Гарроша. Сама Джайна с этим троллем была незнакома. Всемогущий Свет свидетель, его народец представлял опасность для людей и других представителей Альянса задолго до создания Орды. Было даже забавно слушать, как Вол’джин распинается о важности всех рас, собравшихся под алыми знаменами, в то время как за всю свою долгую историю тролли только и делали, что стремились к превосходству над остальными народами. Тем не менее Джайна была рада, что он дал показания.
