Впрочем, все это неважно. В конце концов, не он бросил в переполненную таверну сперва замораживающую, а затем осколочную гранату.
Бейн вознес беззвучную молитву, прося вернуть ему хладнокровие, затем встал и подошел к Кор’хусу.
– Тебе удалось избежать верной смерти, – начал Бейн. – Судя по всему, Малкорок и остальные бойцы Кор’крона решили: простых избиений недостаточно, чтобы пресечь недовольство вождем.
Кор’хус кивнул:
– Это правда. Я благодарю предков за то, что остался в живых.
– Говорят, Малкорок сделал немало зла, еще когда жил в недрах Черной горы. Я не сомневаюсь, что он повинен во всех приписываемых злодействах, – продолжил Бейн. – Позже он выслеживал так называемых предателей и, скажем так, устранял их, считая угрозой. Ты, кажется, сказал, что, начав служить в рядах Кор’крона, Малкорок приходил не только к тебе.
– Да, я не единственный, кому угрожали.
– Признавался ли Малкорок кому-то из пострадавших, что эти угрозы являются следствием прямого приказа Гарроша?
Кор’хус сердито нахмурился и посмотрел на осужденного. Гаррош казался высеченным из камня и не проявлял никакого интереса к происходящему. Его взгляд был пустым.
– Нет. Но ведь очевидно, что…
Бейн прервал его, вскинув руку.
– Пожалуйста, просто ответь на вопрос.
Кор’хус нахмурился еще сильнее и наконец недовольно произнес:
– Нет.
– Значит, ты не можешь утверждать перед судом, что обвиняемый отдавал приказы убивать свой народ за негативные высказывания?
– Нет, – повторил Кор’хус, явно желая развить мысль.
– Значит, вполне вероятно, что Малкорок и бойцы Кор’крона действовали по собственной инициативе, и Гаррош даже не знал о том, что случилось с тобой и всеми остальными, пострадавшими от их действий? Возможно, если бы ему стало известно о таких случаях, он бы наказал Малкорока?
– При всем уважении, я протестую, – вмешалась Тиранда.
– Я согласен с защитником, – возразил Тажань Чжу. – Свидетель может ответить.
Кор’хус сжал зубы и прорычал:
– Д-да, возможно.
– У меня больше нет вопросов.
Бейн кивнул Тиранде. Та встала, но подходить к свидетелю не торопилась.
– Фа-шуа, – начала она, – прошу еще раз зачитать напутствие присяжным. Тот фрагмент, где вы обращаетесь к подсудимому перед вынесением обвинений.
– Не возражаю, – ответил Тажань Чжу и кивнул Заззарику Фриллу, гоблину, чьи услуги каллиграфа в паре с нейтралитетом покупались за небольшую цену.
Заззарик поправил очки на крючковатом носу, важно выпятил грудь и развернул свиток.
– Гаррош Адский Крик! – начал он скрипучим голосом. – Мы обвиняем тебя в военных преступлениях, в преступлениях против живых существ и Азерот, а также в злодеяниях, совершенных от твоего имени и имени твоих союзников.
– Благодарю, – сказала Тиранда. Заззарик вернулся на свое место и взял перо, приготовившись записывать дальше. – В злодеяниях, совершенных от твоего имени и имени твоих союзников, – повторила жрица, а затем пожала плечами. Она обратила взгляд на небожителей и, обращаясь к ним, продолжила: – Иногда мне кажется, что доказательства очевидны и мое присутствие здесь не требуется.
Бейна эта фраза привела в ярость. Он вскочил на ноги.
– Замечание обвинительницы совершенно неуместно! – выкрикнул он, забыв использовать формальное обращение к суду.
Тиранда улыбнулась и примирительно выставила руку вперед.
– Фа-шуа, я отказываюсь от своих слов и приношу извинения многоуважаемому коллеге. Вопросов больше нет.
– Свидетель, можете вернуться на место, – сказал Тажань Чжу. Кор’хус встал и с явным облегчением поспешил обратно на трибуны. Тажань Чжу смерил Тиранду взглядом. – Чжу-шао, прошу вас впредь быть более осмотрительной. Мне бы не хотелось объявлять вам выговор.
– Разумеется, – ответила Тиранда.
Бейн развернулся к Гаррошу, оглядел его, прищурившись, затем посмотрел на Тиранду.
– Фа-шуа, прежде чем мы вызовем следующего свидетеля, прошу дать мне десять минут для переговоров с обвиняемым и моим советником.
– Возражений не имею, – ответил Тажань Чжу и ударил в гонг.
Кайроз подошел к Бейну с удивленным выражением лица. Тиранда, по-прежнему стоявшая у стола, вежливо кивнула дракону. Тот же схватил стул, с которого она встала, подмигнул и улыбнулся.
– Не переживайте, скоро верну, – пообещал он шокированной жрице и разместился рядом с закованным в цепи Гаррошем.
Бейн тихо и раздраженно отметил:
– Тиранда этого не забудет.
– Ну и пусть, – так же тихо ответил Кайроз. – Судя по моим подсчетам, которые, кстати, всегда верны, у нас осталось всего семь минут и восемнадцать секунд. Чжу-шао, давайте перейдем к обсуждению.
Бейну не нужно было повторять дважды. Он развернулся к Гаррошу, яростно раздувая ноздри.
– Гаррош, что, во имя Матери-Земли, ты делаешь?
– Я? – усмехнулся Гаррош. – Ничего.
– О том я и говорю. Ты не раскаиваешься, никак не реагируешь и не проявляешь даже малейшей заинтересованности в происходящем!
Гаррош пожал плечами, громко звякнув цепями.
– Потому что мне не интересно происходящее, чжу-шао.
Бейн тихо выругался.
– Значит, ты хочешь казни?
– Казни? Нет. Смерти? Да, если мне дадут возможность погибнуть в честном бою против тех, кто меня проклинает, как эта жрица. Пожалуй, этого я хочу.
– Твои шансы на участие в такой битве тают с каждой секундой, потому что ты сидишь тут и ничего не делаешь! – сообщил Бейн.
– Не надо рассказывать детские сказки, Кровавое Копыто, – ответил Гаррош. – Мне никогда не позволят участвовать в битве, даже если я проживу так же долго, как этот бронзовый дракон.
– Жизнь полна неожиданностей, – возразил вдруг Кайроз. – Могу с уверенностью заявить, что битвы тебе не видать, если твою голову, как курочку в арахисовом соусе, насадят на вертел – точнее, на пику, – а потом под радостные крики пронесут от ворот Штормграда до Оргриммара и обратно.
Минуты шли, а Бейн вел молчаливую борьбу со своей совестью. Если Гаррошу все равно, зачем стараться?
«Я ведь не отступил от принципов чести, – подумал Бейн. – Никто не посмеет заявить, что я не пытался защищать Гарроша. И вообще, вдруг его оправдают? Что тогда?»
– Чжу-шао Кровавое Копыто, – обеспокоенно начал Кайроз. Бейн прервал его, подняв руку.
Он знал, что хорошо справлялся со своей задачей. Во всяком случае, лучше, чем орк того заслуживал. Но, когда придет время встретиться с отцом, сможет ли Бейн сказать: «Вот я здесь. Удалось ли мне сделать все, что было возможно?» Бейн заранее знал ответ. Он глубоко вздохнул, демонстрируя смирение, и вновь повернулся к обвиняемому.
