— Да? — с сомнением проговорила Ольга. — Знаете, а дядя никогда не говорил при мне о делах.
— Коллекционеры не любят этого, а я ведь не коллекционер, — улыбнулась Александра.
Она едва успела достать из сумки телефон, как он ожил в ее ладони, словно ждал этого момента. На экране отобразилось имя Елизаветы Бойко. Та заговорила напористо, без приветствий, словно продолжая неоконченный разговор:
— Ну? Почему не звонишь? Какие у тебя планы? Я уже решила сама о себе напомнить.
— Очень кстати, Лиза, мы хотим увидеться с тобой. — Александра говорила спокойно, почти равнодушно, зная, что излишняя заинтересованность вредит прибыли. Впрочем, хитрить с Бойко смысла не имело. Перекупщица, живущая ежесекундной выгодой, видела людей насквозь.
— Я знала, что вы с Исхаковой без меня не обойдетесь, — тут же ответила Бойко. — Жаль только, что дошло до скандала. Алешина до сих пор не может успокоиться. Я тут неподалеку от нее… Угрожает страшными разоблачениями. Клянется, что четки — подделка.
Ольга, прекрасно слышавшая все по громкой связи, поморщилась и сделала пренебрежительный жест. Александра перебила собеседницу:
— Так когда мы увидимся? Ты обещала посодействовать, кого-то привести.
— Я сейчас же позвоню одному человеку, — моментально ответила та. — Мне надо кое-что уточнить. Четки со сверчками в продаже?
Ольга кивнула.
— В продаже, — озвучила Александра.
— У меня есть верный покупатель, — Бойко внезапно заговорила тише, словно ее кто-то слушал. — Шикарный вариант! Только давай условимся, больше никому не предлагай. Тогда я еще сегодня вечером привезу его, и он, скорее всего, заберет. Об остальном поговорим позже.
Александра взглянула на Ольгу. Та несколько раз энергично кивнула.
— Договорились, — ответила художница. — Вечером созвонимся, условимся точно. Вы сможете приехать за город?
— Да хоть в ад, — Бойко говорила уже еле слышно. — Клиент разогрет, главное, не дать остыть. Готовьте товар. Целую.
И дала отбой. Ольга беззвучно хлопнула в ладоши и воскликнула:
— Ведь это не меньше двух миллионов, да?!
— Я надеюсь, что так! — Александра говорила сдержанно. После случая на аукционе она была далека от радужных ожиданий. «Если клиент, которого приведет Лиза, будет осведомлен о скандале, они начнут сбивать цену…»
— Мне так нужны эти деньги! — Ольга говорила словно сама с собой. — Я почему-то так и знала, что именно эти четки продадутся…
— Будем верить в то, что продастся все! — Александра взглянула на часы. — Скажите, ведь коллекцию должны привезти обратно к вам в дом?
— Согласно условиям договора — должны привезти, откуда забрали, — Ольга взглянула на нее изумленно, словно вдруг проснувшись и обнаружив себя в незнакомом месте. — А мы-то с вами не торопимся… Вообще, мне должны заранее позвонить, наверное, они все еще упаковываются. Но давайте поедем. Вы ведь со мной?
Последние слова она произнесла почти умоляюще. Александра без колебаний ответила:
— Конечно, я еду с вами, помогу встретить коллекцию. Секундочку, только возьму кое-какие бумаги…
Она отошла к стеллажу, заваленному кипами старых журналов, альбомов, почти неразличимых под рыхлым слоем едкой пыли… Потянула на себя тяжелый фанерный чемодан с обитыми жестью углами, втиснутый между стеллажом и скошенной внешней стеной. Чемодан, который долго не двигали с места, словно прирос к полу.
— Я помогу! — раздался за спиной голос Ольги. Вместе, расшатывая и дергая неподъемный груз, они выволокли чемодан из угла и выпрямились, неизвестно отчего посмеиваясь. Ольга отряхивала испачканные руки:
— Ну и пыль у вас, уж извините!
— О да, этого добра у меня хватает! — в тон ей, не обижаясь, отвечала художница. Присев на корточки, она щелкнула латунными замками, откинула крышку. Ольга склонилась:
— Тетради, блокноты… Ух, сколько! Тоже коллекция?
— Ну, в некотором роде, — Александра быстро перебирала слежавшиеся тетради, открывая каждую и просматривая первые страницы. — Только тут предмет собирательства — сами коллекционеры. Это уникальный архив, мне его завещала лучшая подруга. Ее уже нет. Она много лет торговала антиквариатом в Москве, одно время у нее даже был свой магазин рядом со Старым Арбатом. Она знала всех! И вот у нее было правило — каждую покупку, каждую продажу она фиксировала в этих тетрадях, причем заносила сюда сведения также о том, кто купил. Вот тут — постоянные клиенты, крупные коллекционеры с именами. Тут — те, кто покупал пару раз. Случайные любители. Дилетанты. А вот тут — видите, как много, — вовсе неизвестные люди. И о каждом Альбина записывала все, что удавалось узнать.
— В самом деле уникальный архив… — Ольга, сделавшись вдруг очень серьезной, взяла один блокнот, осторожно открыла и заглянула. — Ведь тут сотни жизней?
— Тысячи, — Александра отобрала несколько блокнотов и стерла с них пыль концом шарфа. — Это огромный труд. Альбина — так звали мою подругу — рассказывала, что изначально эти тетради велись для того, чтобы помогать в торговле. Знать вкусы, привычки, адреса клиентов, следить за движением товара. Иногда одна вещь или картина проходила через несколько рук, непостижимым образом вдруг терялась, вновь появлялась в другой стране, с другой историей… Вести эти записи стало привычкой, Альбина фиксировала все сделки, и уже не только свои собственные. Она уверяла, что здесь, в этом чемодане, собраны все известные имена коллекционеров, которые были активны с конца семидесятых до конца девяностых годов.
— Наверное, мой отец здесь тоже есть! — воскликнула Ольга.
— Вот я и хочу посмотреть… — призналась Александра. — Вдруг мы найдем что-то интересное по поводу четок со сверчками? Мне бы хотелось заткнуть рот этой Марине Алешиной. Устроить скандал на аукционе, выдвигать совершенно бездоказательные аргументы… Это слишком. Она вела себя так, будто защищала высшую справедливость.
— Но ведь отец купил четки в Турции, и они никогда нигде не фигурировали, — возразила Ольга.
— В архиве Альбины можно найти самые неожиданные сведения! — Александра закрыла крышку чемодана, защелкнула замки. — Я уже не раз убеждалась в этом. Поищу, когда будет свободная минута. Ну что же, в путь?
Александра делала все одновременно — заталкивала в сумку тетради и блокноты, наливала в маленький дорожный термос остывший кофе, торопливо причесывалась перед тусклым, рябым зеркалом с отколотым краем, делавшим ее лицо почти неузнаваемым… Ольга все это время стояла у маленького окна, с прежним напряженным интересом разглядывая улицу внизу. Когда художница зазвенела ключами, отпирая дверь, Исхакова обернулась:
— А знаете, ведь за вашими окнами следят!
— Что? — Александра оставила ключи в замке и подошла к окну. — Кто следит? Где?
— Там, смотрите, — слегка отстранившись, чтобы дать ей место в темном оконном проеме, Ольга указала вниз, в переулок. — Он все время стоял там, пока мы были здесь, и смотрел на ваши окна. Прямо сюда. Видите его? В темной куртке.
