Они разговаривали на кухне за сигаретой о том, что доктору Брауну стоит взять на некоторое время отпуск и рвануть со своей семьей к волнам Тихого океана.
Пока Дон был на ежедневных дополнительных занятиях, которые заканчивались, только когда на дворе темнело, Фредерик делился с Мэри странными историями, приключившимися с ним и его больными.
– Снег? Ты не шутишь сейчас?
– Ни капли. А сегодня продавец в книжном мне сказал, что никогда не слышал о таком писателе и что афиш с названиями его книг никогда в нашем городе не видел. Очень странно, правда?
– Да, честно говоря, даже невероятно. Может быть, продавец из книжного – не такой уж и эксперт по литературе? Он же всего лишь продает книжки.
– Я об этом тоже первым делом подумал. Видимо, причина в этом, но все равно странно, что книг этого старика нет в нашем городе. О нем даже говорили по телевизору, а после его смерти издательства просто обязаны выпустить его незаконченную книгу «Родимое пятно». Это же очень выгодно.
Ладно, прости, дорогая, я пообещал себе оставить работу на работе, а сейчас начал снова о ней…
– Эту любовницу из нашей семьи невозможно искоренить, доктор Браун, – улыбнулась Мэри.
– Может быть, хватит тебе курить?
– Да, заканчиваем. Последняя затяжка. Нужно еще все проветрить к приходу Дона.
– Мэри…
– Что, Фредерик?
Женщина в прекрасном наряде потушила в пепельнице сигарету и открыла на кухне окно.
– Тебя совсем не удивила моя история со снегом? Я ведь не лгу. Клянусь тебе!
– Я даже не знаю, что на это сказать. Это очень странно и как-то нереально, что ли. Это ведь обыкновенный снег, и нет ничего проще, чем его потрогать. Может быть, ты перетрудился? А, Фредерик?
– Мэри, можно тебя сейчас кое о чем попросить?
– Конечно.
– Давай оденемся и выйдем на улицу, ты при мне потрогаешь снег. Хорошо?
– Что за странная просьба… Если нужно. Как скажешь.
– Спасибо.
Они оделись и вышли в свой крохотный двор, в котором было место лишь для гаража и небольшого длинного столика с двумя стульями, укрытого плотным слоем снега. Причем гараж вмещал только один автомобиль, второй всегда стоял на улице.
– Возьми в руки снег, Мэри.
– Легко, – сказала жена и нагнулась за снегом. – Вот.
Показала свою ладонь.
– А попробуй сжать снег в руке несколько раз.
– Зачем? – как-то подозрительно посмотрела Мэри на своего, казалось, уже нормального мужа.
– Просто так. Сожми, пожалуйста.
И она сжала в руке снег несколько раз подряд. Фредерик был доволен.
– Боже, прости меня, Мэри, я сегодня устал. Моя работа меня убивает. Ты представляешь, мой пациент за партией в шахматы собрался меня лечить? Чем тебе не анекдот? – повеселел доктор Браун.
А затем он поднял с земли снег и сжал его в руке. Звон! Этот пронзительный, ненавистный звон. Мужчина бросил снег и закрыл уши руками.
– Что с тобой, Фредерик? – взяла мужа за руки Мэри. – Что с тобой? Мне вызвать «скорую»?
– Нет, нет. Прошло уже. Все! – Доктор Браун не знал даже, что и ответить сейчас на вопросительный взгляд своей прекрасной, встревоженной жены.
– Я не знаю, что со снегом. Не спрашивай ничего.
– Пойдем домой, Фредерик. Тебе нужно полежать.
Мэри взяла под руку своего мужа и отвела в дом. Через несколько минут домой вернулся Дон. Его подвозил каждый вечер отец одноклассника, проживающего по соседству с ними, который также посещал дополнительные занятия.
– Привет, пап, – радостно крикнул Дон, когда увидел Фредерика и, убедившись, что рядом нет мамы, бросился в его объятия.
– Привет, Дон. Как твой день?
– Ой, не спрашивай. Сил больше нет ходить в школу. Скука смертная. Когда будешь рассказывать новую историю, а?
– Да хоть сейчас. Давай только сначала поужинаем, чтобы не есть перед сном, как вчера. Идет?
– Да, – обрадовался сын.
– Кстати, тебе задавали уроки на дом?
– Да, но я все сделал на дополнительных занятиях. Чтобы не тратить время на уроки дома.
– Чудесно. Тогда иди поздоровайся с мамой, а я пока разогрею нам ужин. Чай будешь?
– Да.
– Зеленый, черный?
– Черный.
– Две ложки сахара?
– Три.
– Будет сделано.
– Ладно, сейчас приду.
Отношения у Мэри с Доном были несколько напряженными. Он никогда ее не обнимал, да и не проявлял ни малейшего желания с нею как-то сблизиться. Скорее всего, из-за того, что Мэри постоянно требовала от Дона больше, чем он мог сделать, а ему это не нравилось.
– Привет, мам, – сказал Дон, стоя на пороге ее спальни, а затем без лишних слов поднялся наверх, в свою комнату.
– Привет, – тихо сказала Мэри, когда Дона уже не было рядом.
Мальчик оставил портфель на кровати, переоделся и спустился к ужину. Мэри осталась в спальне, а когда Фредерик с Доном поужинали, она вышла на кухню и заварила себе чай.
Ей нравилось пить чай, сидя на кухне в полном одиночестве, когда из спальни второго этажа доносился детский смех и голос ее мужа. Мэри пила сладкий чай в теплом доме.
* * *
Доктор Браун положил на подоконник книги, купленные сегодня, и сказал сыну, что он может их не читать. На что Дон согласился с большим удовольствием. А затем Фредерик начал рассказывать удивительную и красочную историю о том, как легендарная миссис Норис потеряла память и писала письмо самой себе.
– Она вправду ничего не помнит или притворяется?
– Я думаю, что она не симулирует, хотя такой букет странностей в одной живой душе в моей жизни встречается впервые, честно признаюсь тебе. У меня есть небольшие сомнения, но нет ни одного факта, который мог бы мои сомнения подтвердить или развеять.
Есть у меня одно предположение… Оно, конечно, ничего не гарантирует, но все-таки попытаться стоит.
– Что за предположение, па?
– Помнишь, я тебе вчера говорил, что мальчик-аутист Уильям всегда смотрит прямо в человека и никогда не строит иллюзий относительно его образа? Помнишь эти слова?
– Да, – быстро и одобрительно кивнул Дон, глаза которого излучали неподдельное любопытство.
– Так вот, я хочу проверить на практике возможности Уильяма. Я вызвал миссис Норис к нему не просто так, чтобы познакомиться и завязать возможную дружбу, хоть есть и такая вероятность разворота событий. На самом деле старушка проведет с Уильямом время, поболтает с ним по душам, а когда она покинет его палату, то я задам юноше вопрос: «Миссис Норис говорит то, что у нее на уме, или нет?» Хотя, нет, пожалуй, перефразирую, Уильям может не до конца понять всю суть. Я спрошу у него так: «Миссис Норис – настоящая или нет?»
