Люк вырос из этого края. Из этой глуши. Из этой лужи, в которой в ранние годы он видел небо и собственное отражение. Теперь в луже он находил только свое отражение и грязь.
Мистер Рорк — отец, отлично игравший в шахматы, но плохо в отцовство, — единственный на свете человек, которого Люк боготворил. Мать не боготворил, матери он поклонялся. А мистера Рорка считал сверхчеловеком. Существом, спустившимся на землю лишь за ним одним.
В душе Люка не было одиночества, была пустота. Он не знал, что ему делать с этой пустотой и безразличием ко всему. С этим несвойственным ему… равнодушием.
Юноше было плевать на все. Его больше не интересовало ничего, кроме вечернего заката и собственной глубокой внутренней дыры темного цвета.
Люку нужно было жить дальше, но непонятно, зачем и как. Мать говорила, что правда его сломает. И она оказалась права.
«Лишь бы не дожить до того дня, когда мистер Рорк припрется к нам домой, начнет плеваться передо мной своей жидкой убогостью, а в конечном итоге останется с нами жить», — подумал про себя Люк, болтая ногами в прохладной вечерней воде.
«Лишь бы сдохнуть раньше».
* * *
Городской пляж находился всего в двух кварталах от района Синьйон. Стояло позднее прохладное лето, поэтому уже никто не купался, да и не каждому по вкусу галечный заход в море. Впрочем, это было, конечно, не море, а небольшое городское водохранилище.
Оставалось всего двадцать шесть часов, а потому директор принял решение действовать без промедления.
Первым делом мужчина отправился исследовать знаменитый в округе «район толстых кошельков», имевший свой контрольно-пропускной пункт. Попасть на те священные земли было не так просто, как могло показаться на первый взгляд.
Здесь не годилось: «Я на минутку. Подышать воздухом». На это вежливо бы ответили: «Иди дыши в другом месте, пока дышится», — люди на охране строги и пропускают лишь по специальным пропускам.
Директору требовалась веская причина, чтобы попасть на закрытую территорию, и у него эта причина, к большому счастью, была…
— Добрый вечер.
— Добрый, — пухлый темноволосый мужчина лет тридцати с суровым «рабочим» взглядом осмотрел незнакомца с головы до ног. — Имеете пропуск?
— Нет.
— Что-то забыли здесь? Заблудились?
— Не совсем так. Я ищу одно место, а точнее — человека, который может в этом месте обитать.
— Понятно, — вздохнул устало охранник. — Ищите с миром этого человека где-нибудь еще, где не требуется пропуск. Всего доброго.
— Хорошо. Так и сделаю, — вежливо ответил директор, а затем добавил: — Кстати, может быть, действительно я ищу не там. Мне хотелось бы вам зачитать строки Ремарка, чтобы вы…
— Идите и читайте Ремарка в другом месте, а иначе я сейчас нажму на сигнальную кнопку, вызову полицию и сообщу о попытке вторжения на закрытую территорию. Вам нужны проблемы с полицией?
— Я думаю, никому не нужны проблемы с полицией. Но если вы вызовете полицию, то я с радостью подожду, пока приедет патруль, чтобы прочесть им строки из ремарковской «Триумфальной арки». Вызывайте, чего же вы ждете?
— Старик, тебе надо голову лечить.
Толстяку показалось, что мужчина в длинном пальто и начищенной обуви, с матовыми, неотрывно смотрящими на него глазами, годится ему в отцы.
— Мне сейчас нужно, чтобы вы сказали, есть ли на территории заведение, подходящее к моему описанию. Я предлагаю вам сто евро за ответ. Если это место находится на вашем участке, даю слово, что уйду отсюда немедленно. Я просто хочу заплатить вам за ответ «да» или «нет».
— Иди заплати лучше психиатру.
— Я и есть психиатр, — он достал из внутреннего кармана пластиковую карточку, на которой было его фото, имя и должность — директор психиатрической лечебницы города М.
Мужчина любезно вытянул эту карточку перед собой, приложив к стеклу КПП, чтобы охранник мог заметить только фото, но не успел прочесть должность и имя, а затем убрал ее от окошка и спрятал обратно во внутренний карман.
— Ну и дела… — охранник нервно потер свои жирные сальные волосы на затылке.
— Я перестрою магазин под кафе. Светлые обои в цветочках, три музыканта. Пианино. В глубине бар. Дом расположен в благополучном квартале. Гардины и люстры приобрету. Ну, и конечно, квартирная плата с жильцов верхних этажей… — каждое предложение мужчина выговаривал медленно и четко.
Охранник во все глаза уставился на собеседника, свалившегося ему на голову прямиком из сумасшедшего дома, но ни разу его не перебил.
Директор почти наизусть (за малым исключением) помнил эти строки из Ремарка.
— М-да… Есть такое кафе. Только обои вроде красные. Один музыкант, он же и пианист. Бар тоже имеется, но я вас туда не пропущу ни за какие деньги.
— Спасибо, — директор достал из кошелька сто евро и показал охраннику через стекло.
— Хочу расплатиться с вами за информацию.
— Не нужно, — с опаской в глазах сказал охранник. — Идите с миром, откуда пришли.
Толстяк смотрел на директора не как на психиатра, скорее, как на сбежавшего опасного психа. И уже думал нажать на красную кнопку…
Сработал «маятник». Он обычно всегда срабатывал, когда кто-то длительное время неотрывно смотрел директору в глаза. Если, конечно, директор его запускал.
«Маятник» был единственным для мужчины пропуском на эту территорию.
— Когда я досчитаю до одного, вы зайдете в свою спальню. Три… ваше тело немеет, вы закрываете глаза, ваши веки тяжелы и расслабленны. Вы опускаете голову, ваша шея расслабленна. Вы не чувствуете ни рук, ни пальцев, ни ног. Два… Вы лежите в невесомости. У вас нет мыслей. Невесомость приятна и тепла. Вы не думаете сейчас ни о чем. Только слушаете мой голос. Один… Вы входите в комнату!
Мужчина застыл, не сходя со стула, наклонил туловище и опустил голову вниз. Он будто внезапно уснул на рабочем месте.
— Какого цвета обои в вашей спальне?
— Белые. Мы с женой недавно их клеили.
— Кроме вас в комнате еще есть кто-нибудь?
— Нет. Я один. Жена уехала на выходные к матери.
Охранник находился сейчас в проекции своей спальни. Его тело оставалось на стуле, а мысленно он ходил по дому. Замечая каждую деталь интерьера комнаты. Вплоть до чашки с холодным утренним кофе, которую он мог оставить на столике у кровати. Вплоть до коричневых следов от этой чашки на столе. Вплоть до ощущения вкуса зубной пасты во рту. Мужчина полностью находился там. И если бы директор попросил охранника выпить тот остывший холодный кофе, он в самых точных деталях передал бы вкус кофе, его температуру и запах.
— Вы вернулись с работы, приняли душ. А теперь ложитесь в кровать. У вас завтра выходной, можете спать спокойно. Будильник выключен.
