— Тебя же вроде как изгнали?
— Ну и что?
— Действительно… Пошли внутрь, ноги мёрзнут.
— Иди, я ещё постою. Кстати, вон наш хозяин…
Снизу от речки поднимался хозяин, ведя в поводу крошечного ослика. На спине ослика покачивались здоровенные мехи — каждый размером как бы не с него.
— Раб у него болеет, а жена на сносях — вот он и работает за всех, — сказал Вазила. — Раба я полечил, скоро сможет помогать…
— Не говори Главку, что лечить умеешь, — сказал Ний.
— А что?
— Разделят нас…
— Ты прав. Не скажу.
Ний вернулся в дом, лёг и снова задремал. Проснулся от громких криков. Было уже совсем светло.
Тут же в дом влетел Главк, запыхавшийся и красный от бега.
— Поднимайся! Где Вазила?
— Тут был…
— Тут я, — Вазила выглянул из-за занавески, отделяющей кухню. В руке у него была наполовину обкусанная морковка. — Что случилось?
— Быстро приводите себя в порядок! Скоро тут будет царь!
— Доесть успею?
— Быстро, я сказал!
Вазила пожал плечами, бросил в угол недоеденный огрызок и пошёл натягивать сапоги.
— Царь Александр, что ли? — спросил Ний, протирая глаза.
— Кто же ещё? Умойся как следует…
Главк скрылся.
— Пойдём, я тебе полью, — сказал Вазила.
Ний омыл руки и лицо, как положено, потом вымылся по пояс и умастил тело и голову ароматным маслом, купленным для них всех Главком ещё в Алпане. Не мешало бы побриться… ладно, сойдёт и так. Щетина у него вылезала только на третий день — светлая и малозаметная. А брился он позавчера…
Хозяин с поклоном поднёс чистую нижнюю рубаху — ветхую, правда, но с красивой вышивкой. «Во славу Ахура Мазды! Да сгинет Ангра Маинью! Да свершится по воле мудрости воистину великое преображение!» — шло от груди по воротнику и вновь спускалось к груди. Сверху, конечно, пришлось надеть старый потрёпанный кофт…
Внизу, у расширения дороги, которое служило в добрые времена торговой площадью, стояли у коновязи семь уставших коней и при них воин, одетый непривычно — словно бы в женское платье. По низу платья шёл сложный орнамент, голые волосатые ноги почти до колен охватывали ремни сандалий. Торс прикрывал сплошной медный панцирь, на широченном кожаном поясе с медной же бляхой висел короткий меч. Братья-македонцы стояли перед ним и о чем-то оживлённо спрашивали; воин отвечал кратко, но веско. От реки ещё четверо воинов тащили мехи с водой, взвалив их на плечо…
Ний бросил взгляд на коней. Они были прикрыты потниками, сёдла же были кожаные, небольшие, совершенно непривычной формы и способа крепления. Петель для ног не было — похоже, ноги упирали в специальные загибы в задней части седла. И раз коней не рассёдлывали, значит, намерены скоро ехать дальше.
Раздалось ржание и конский топот, и из-за поворота дороги вылетел конный отряд. Впереди скакал на вороном белолобом жеребце широкоплечий воин, держа в вытянутой руке пурпурное знамя с косым чёрным крестом и сверкающим золотым морским коньком посередине. Он был простоволос и коротко стрижен, шлем был приторочен сбоку; там же торчало копьё наконечником назад. Ний посмотрел на следующих за ним, но тут же взгляд его сам собой вернулся к знаменосцу. Что-то в нём было завораживающее…
— Ух ты! — сказал Вазила.
— Что?
— Какой конь! Какой конь!..
Да, конь был знатный. Узкая большая голова, настороженные уши, длинная грива вдоль мощной шеи, сильные ноги с тонкими бабками… Такой осилит и три обычных дневных перехода, не вспотев и не задохнувшись.
— А ведь старый, — продолжал Вазила. — Лет восемнадцать. Но какой конь! Чувствует себя семилеткой, не больше…
Поравнявшись с коновязью, знаменосец передал знамя кому-то позади себя и спрыгнул на землю. Только сейчас Ний заметил, что на ногах у него не сандалии, как у всех, а персидские военные сапоги с задранными носками.
Знаменосец обвёл глазами площадь, покачал головой и поднял три пальца. Десятка два всадников спешились (площадь, можно сказать, исчезла, занятая вся без остатка), а остальные двинулись дальше — уже шагом. Тот, кто получил знамя, тоже спешился и теперь стоял неподвижно, как статуя.
Главк подошёл к воину в сапогах, коротко кивнул.
— Царь, — сказал он. — Прости, немного задержался. Хотел встретить тебя в Экбатане.
— Пустяки, Главк. Ещё никто не мог обогнать Александра… — он негромко рассмеялся, смех его напоминал клёкот. — Всё равно Атрея я в Парсае оставил, так что где бы ты меня ни встретил, а возвращаться в Парсай придётся вместе. Ну, показывай, кого привёл!
Главк велел подойти братьям. Те подошли, приложили руки к груди, что-то сказали длинно и торжественно. Царь снова рассмеялся, ответил на том же языке. Как ни странно, его Ний понял — наверное, слушая братьев, начал непроизвольно осваивать речь. Царь сказал: «Теперь вместе пойдём освобождать остальных!»
Потом Главк подозвал Вазилу. Вазила сдержанно поклонился:
— Приветствую тебя, великий царь. Главк сказал мне, что теперь я буду служить тебе. Я готов.
— Отлично, — сказал царь. — Как тебя зовут и откуда ты родом?
— Имя моё Вазила, а где сейчас мой род, мне неведомо, я отбился от своих. Мы странники по этому странному миру.
— Значит, будем странствовать вместе. Был ли ты в стране Индии?
— Нет, царь. Но много о ней слышал.
— Вот и отлично! Потом побеседуем. Надеюсь, ты не возражаешь?
— Нет, царь. Я люблю слушать, люблю и рассказывать.
— Превосходно. Это все, Главк?
— Нет, ещё один…
Ний встал напротив царя, тоже кивнул.
— Имя моё Ний, я родом из Железных Ворот, что на севере. Был купцом, теперь — твой воин. Главк говорит, что взял меня за удачливость.
— Это так?
— Не знаю, царь. С одной стороны, так. С другой — лучше б я сдох. Моя удача крива на один глаз и хромонога.
Царь снова захохотал. Когда он смеялся, сквозь его грубое обветренное веснушчатое лицо с коротким облупившимся носом и квадратным подбородком проступало лицо упрямого мальчишки.
— Что ж, Ний, будем считать, что теперь удача посмотрела на тебя, отвернув слепой глаз! Хороший ли ты воин?
— Удачливый. Поэтому и жив.
Царь похлопал его по плечу.
— Кто твои родители?
— Я помню только мать и отчима. Отчим строит корабли.
— Для финикийцев?
— Для киммерийцев.
— Хороший мастер?
— Говорят, хороший. Я давно их не видел. Даже не знаю, живы ли…
