Она всё-таки поставила блюдо на стол.
— Вот раньше, говорят, были зеркала да блюдечки серебряные: потрёшь его — и родного человека видишь. Где оно теперь всё?..
— Сейчас тяжело ехать, всё раскисло, — сказала Вальда. — Когда уже земля схватится и снег ляжет, тогда и поедем. Решено. Что, Арам?..
Домоправитель ещё не вошёл, только слышались его шаркающие шаги. Арам сильно сдал за последний год. А ведь не старый совсем…
Наконец он появился в двери.
— Госпожа, приехала дочка нынешнего судьи. Просит встретиться.
— Проводи в ковровую, угости, я сейчас приду… Спасибо тебе, старая, за добрые известия — и договорились, как только позимье начнётся, так и едем вдвоём. Всё ты правильно сказала, а я себя распустила, как соплюшка какая. Будь наготове и жди, я за тобой пришлю или сама приеду… Что же ей надо, этой девочке?
— Ты с ней поговори, а я пока тут побуду, — сказала Колушка. — Сдаётся мне, что пригожусь.
— Вот как… Хорошо.
Вальда не стала переодеваться, просто повязала на лоб платок с тайными знаками, накинула соболью безрукавку и затянула поверх белый шёлковый пояс. С тем и вышла к гостье. Сюмерге, вспомнила она когда-то слышанное имя…
Девушка в светлом платье, простоволосая, сидела на толстой подушке, прямая и тонкая. Вальде сразу бросилась в глаза нездоровая бледность её лица — и то, как тщательно она прятала руки в вышитом платке. Сюмерге была настолько поглощена своими мыслями, что не сразу заметила хозяйку, дёрнулась было встать, чтобы поклониться, но Вальда быстро села напротив и, коснувшись её локтя, сказала:
— Здравствуйте, бесценная. Мира вам и процветания. Будьте как дома…
— И вам мира и процветания, госпожа, — сказала Сюмерге. — Простите, я задумалась…
— Не за что просить извинений, — сказала Вальда. — Наш дом — ваш дом. Попросить ещё угощений?
— Ох, нет, спасибо. И так всё очень вкусно…
Вальда заметила, что Сюмерге не притронулась ни к напиткам, ни к сладостям в вазе.
— Что вас привело сюда, бесценная?
— Беспокойство, моя госпожа. Скажите, у вас есть какие-то известия от Ягмары?
Вальда помедлила с ответом.
— Я не могу назвать это известиями, — сказала она. — Я просто знаю, что она жива и продолжает свой путь. Но вы ведь беспокоитесь не из-за неё?
— Не знаю, — сказала Сюмерге. — Конечно, я беспокоюсь за своего жениха. Но мне стали сниться странные сны… — она замолчала.
— Сны, — повторила Вальда.
— Да. Царь отправил моего жениха, Фрияна, чтобы узнать, что происходит на севере царства. Сначала от него приходили вести с голубями. Потом всё прервалось, и я просто не находила себе места… я и сейчас не нахожу…
— Вы очень любите его?
— Да… наверное, очень. Я не находила себе места, и вдруг мне стали сниться очень необычные сны. Я ничего не могла понять — как будто я вижу что-то чужими глазами, какие-то пустые дома, паутины по углам, павший скот… А потом я увидела Ягмару. Она была… другой. Не такой, какой я её знала. Измождённой, но грозной. И в этих снах… Фриян как-то… я не знаю, как сказать… он словно бы был под её началом. Опять же, не знаю, как правильно… нет, он её не боялся, но признавал верховенство. Это очень странно для него…
Сюмерге замолчала. Вальда видела, как она теребит платок.
— Что ж, — сказала Вальда осторожно. — По-моему, это очень хорошие сны. Я не знаю, говорила ли вам Ягмара, куда отправляется…
— Нет. Мы… как-то не успели. То есть она сказала, что получила известия об отце, но… Наверное, я была слишком увлечена предстоящей свадьбой.
— Понимаю. Ягмара ищет его. Мы получили твёрдое доказательство, что он жив, и я не смогла её отговорить. И теперь она где-то вдали, и всё, что я могу сказать, — она жива. Если ваши сны что-то значат, то — они с Фрияном где-то встретились. Или встретятся. И это хорошо, потому что… ну, просто хорошо.
Измождённая, но грозная, подумала Вальда. И поручный царя признаёт её верховенство. Кем же ты стала, дочь моя?..
— Спасибо, госпожа Вальда, — сказала Сюмерге. — Признаюсь вам: я гадала на таблицах, и они сказали мне, что мы никогда не увидимся с Фрияном. Но, наверное, я неправильно гадала…
— Никогда нельзя гадать на себя, — сказала Вальда.
— И ещё я хотела поехать к греческому оракулу, но отец запретил мне…
— Не стоит спрашивать совета у незнакомых богов, — сказала Вальда. — Вы ведь из камневеров, госпожа Сюмерге? Из веси?
— Да, но я родилась в городе, и у меня нет своего Камня.
— Можно поговорить с Камнями предков. Если я ничего не путаю, мы с вашим отцом родом из одних таин. Я собираюсь в родные места, как только прочно ляжет снег. Хотите со мной?
— Да, я… наверное, хочу. Но как скажет отец…
— Я могу поговорить с ним сама.
— Если можно…
— А почему вы так его боитесь, бесценная Сюмерге? Это не похоже на дочернюю любовь.
Сюмерге закусила губу. Подумала.
— Он не смог отказать Фрияну, когда тот послал подарки. Не посмел. Но он почему-то очень не любит Фрияна. Я не знаю, почему.
— Это бывает. Иногда отцы очень не любят тех, кто забирает у них дочерей. Потом это проходит.
Сюмерге пожала плечами и отвела глаза. Было понятно, что она недоговаривает, не хочет произносить вслух какие-то важные слова. Вальда тут же перевела разговор на другое.
— Госпожа Сюмерге, я хочу попросить вас остаться со мной на ужин. Просто так. Посидим, поговорим. Я… очень соскучилась по Ягмаре… вы меня понимаете?
— Я бы с радостью, но у нас гости, и отец велел быть к ужину хорошо одетой и весёлой. Спасибо вам за добрые известия, теперь я не буду плакать каждые четверть часа… Простите, что отказываюсь, но иначе не могу.
— Не стану настаивать, но буду сожалеть, — сказала Вальда и, встав, подала руку Сюмерге. — Так или иначе, но до скорой встречи. Зима близко.
Проводив Сюмерге, Вальда вернулась к Колушке. Та сидела, опёршись щекой на руку, и что-то тихо напевала про себя.
— У неё тоже сны, — сказала Вальда. — Это не просто так.
Колушка кивнула и продолжала тихо, на грани слышимости, тянуть заунывно: «…под Камни ляжем, покой нам будет…»
Допев, встряхнула головой и потянулась к кувшину.
— Заночую я сегодня у тебя, матушка. Покараулю твой сон, авось что-то и пойму…
Всего пять дней пришлось дожидаться мороза и снега…
Ехали на трёх санях: на первых сама Вальда, Колушка и Сюмерге, прикрытые медвежьими шкурами, на вторых четверо молодых стражников из кочевников, охранявших табуны, — зимой им всё равно не было применения, — на третьих — припасы для себя и лошадей, а также богатые подарки для родни. Рядом с каждыми санями бежали по два коня, осёдланных, но порожних — так, на всякий непредвиденный случай.
