– Это Бог мне вас послал, – сказала она. – Спасибо вам за этот божий промысел.
И это снова заставило его искать, кому бы сделать доброе дело, чтобы избавиться от неприятного ощущения, что он стал чьим-то благодетелем. Пакетик семян стоил 89 центов.
Так он стал посылать книги Роми Холл. Открываешь «Амазон» и кликаешь мышью. Что для него значили двадцать баксов, если они подарят несколько недель свободы мысли одной из заключенных? Но вмешиваться в ее личную жизнь во внешнем мире, звонить по телефону от ее имени – это было совсем другое дело. Это было, если уж на то пошло, вмешательством не только в ее жизнь, но и в его тоже.
Он положил бумажку, которую она дала ему, на свой кофейный столик. Телефонный номер и имя ее ребенка. Он не стал звонить, и, к его облегчению, хотя бы частичному, она не стала спрашивать его об этом. Они болтали о всякой ерунде.
«Она думает, я не хочу ей помогать, что мне плевать».
Но ему хотелось, чтобы она знала, что ему не плевать и что для него было не безразлично, что она попросила его о таком одолжении.
Он сел на диван, взял бумажку с номером и снова положил. Вместо того чтобы звонить по этому номеру, он открыл интернет и после некоторых поисков заказал новый набор красок для Джеронимы. Это было несложно и не требовало серьезных раздумий.
Джеронима принесла новые краски в класс и прилежно работала несколько недель, а потом подошла к Гордону.
– Я бы хотела показать вам, над чем работала. Портреты, но такие, которые вы, вероятно, предпочитаете.
– Которые я предпочитаю?
– Ну, большинство людей.
И она показала ему. Это были настоящие портреты, и он сразу узнал эти лица. Джерониму. Лондон. Себя. Роми. Каждую женщину из его класса. Портреты были лаконичными и выразительными. Она перевернула страницу, и он увидел незнакомое лицо, смотревшее на него со слезами, стекавшими по щекам.
– Это Лили, которая живет в моем блоке. Она похожа на мою младшую сестру. У меня нет фотографии сестры, поэтому я попросила ее позировать мне.
16
Весной я начал слышать несносный шум машин, иногда удивительно громкий, в зависимости от погодных условий. Если бы не это, окончание зимы обещало приятные прогулки по окрестностям, но все было испорчено ревом и воем этих металлических монстров, слышимых на много миль окрест холмов. Задумал отомстить им. Но было трудно определить источник шума. Так или иначе, пришлось ждать лета, поскольку снег мог легко засыпать мои ловушки. Но не успела кончиться весна, как шум прекратился. Летом я снова стал слышать его. Я пошел в сторону шума и выяснил, что его вызывает лесозаготовка у водосбора Вербного ручья. Они вырубали одно из моих любимых мест. Деревья валили бульдозерами вместо того, чтобы резать пилами. Я смотрел с высокой скалы, где меня было не видно. Под конец рабочего дня они ободрали всю эту местность. Когда они ушли, я спустился на рабочий участок. На машине, которая собирала бревна и грузила их в грузовики, стояла канистра масла на пять галлонов. Я налил масло на двигатель машины и поджег его. Я с удовольствием провел ночь на вершине горы и, набравшись сил, вернулся домой поутру. Мне было так хорошо от того, что я сделал, хотя риск разоблачения слегка тревожил меня.
17
Док был в «Лас Бризас» той ночью, когда принял вызов об ограблении ломбарда на бульваре Беверли в филиппинском квартале. Сработала беззвучная сигнализация ломбарда. Док решил подъехать с выключенными фарами и без сирены, чтобы никого не спугнуть.
Он увидел, что подозреваемый еще на месте. Его машина, побитая «шеви-каприс», никак не заводилась. Парень безуспешно поворачивал ключ. Стартер гудел, но не заводился.
Док подкрадывается к нему, приставляет служебный револьвер к голове парня и вежливо просит его выйти из машины. Его голос, голос Дока, смягчается. Словно голос проповедника, но он не пытается никому подражать. Этот голос подходит Доку как перчатка.
У Дока такой опрятный вид, что он больше похож на дантиста, чем на копа. Он думал о своем образе через баскетбольную аллегорию: это было начало 1990-х, и если в органах служили ребята, использовавшие уличный стиль и язык, вроде «Лейкерс» в шортах до колен, то Док, как он думал об этом, играл за «Юта джаз», команду, в которой очки набирали белые парни в шортах должного размера.
Парни, которые, как и Док, напоминали дантистов и говорили о стратегии и технике культурным языком, в отличие от недоумков, которые бахвалились на камеру после игры, что они выиграли за счет того, что не теряли времени и рассчитывали броски. «Не теряю времени, рассчитываю броски». Большинство игроков не говорили ничего другого, словно просто заучили эти фразы. Но это на самом деле была хорошая формула. Именно так действовал Док.
– Похоже, у тебя проблемы с машиной, – говорит Док.
Затем он спокойно спрашивает подозреваемого, как прошло ограбление.
– Чего?
Парень растерян. Чернокожий. В работе Дока черные ребята доставляют больше всего неприятностей. Или, лучше сказать, это он доставляет им больше всего неприятностей.
Док укладывает парня на капот его развалюхи с раскинутыми руками и забирает награбленное с переднего сиденья, завернутое в наволочку, что приводит на память его детские хождения по домам на Хэллоуин, чтобы набрать побольше сладостей и всем утереть нос. Наволочка полна оружия, часов, драгоценностей и всякого такого. У парня был пистолет, который Док тоже забрал. Австрийский «глок». Док приятно удивлен, что парень на такой дерьмовой тачке, что она даже не заводится, имеет приличное оружие, которое Док мог бы продать, но скорее всего оставит себе.
Полицейское радио Дока сообщает сквозь помехи, что подкрепление приближается к Беверли и Вендому. Подкрепление? Он не запрашивал подкрепление. Но, согласно диспетчеру, оно уже в пути. Возможно, это призрачный патруль. Обычная наебка. Комиссар хочет, чтобы у него в отделении было побольше машин.
Что ж, шел бы он лесом: патрульные по всему городу дурят диспетчера, говоря ему, что они на вызове, тогда как в действительности они зависают в барах и казино или в спортзале, а то и кувыркаются с бабами в круглосуточном закрытом заведении на Вестерн-авеню, «Чванливой лисе», популярной точке у ребят в форме. И уж конечно (Док хочет, чтобы вы понимали), это не заурядный притон типа «Пещеры Венеры», где курят дурь и берут в рот за пять долларов. «Чванливая лиса» – это первоклассное заведение с номерами люкс, качественным льдом и зеркалами на потолке, так что ты можешь смотреть на себя. (Доку кажется бредовой идея рассматривать в зеркале кого-то, кроме себя. Он вел такие разговоры с ребятами из Рампарта и всегда говорил то же самое: «Если мне захочется увидеть, как смотрится сзади шлюха, я ее разверну. Для этого мне зеркало не нужно. Кого я не смогу увидеть без зеркала, так это себя»).
Док решает, что, кого бы ни направили ему в поддержку, эти ребята наверняка вертят хуями в «Чванливой лисе».
Подозреваемый смотрит на него, подняв руки.
