– Они водят людей кругами, – сказала она- – Ходишь-ходишь прямо рядом с городом, а дорогу до него найти никак не можешь.
– Или даже проклятие на тебя могут наложить, – вступила в разговор краснощёкая молодая девушка с буйными кудрявыми волосами. Она сказала об этом очень веско и посмотрела на Аврору так, словно желала убедиться, прочувствовала ли королева, как опасно жить по соседству с феями.
– Они совсем не такие, – сказала Аврора, думая о том, что то же – или почти то же – самое она уже говорила Малефисенте и, вероятно, вновь будет должна сказать этим вечером.
Но все горожане и все фермеры, конечно же, слышали о наложенном на Аврору проклятии. Все знали, что она действительно уколола себе палец веретеном. Знали, что спас её тогда только поцелуй истинной любви. Возможно, некоторые из тех, кто был сейчас в зале, воевали ещё вместе с королём Генри.
– Феи жадные, – сказал какой-то молодой парень. – У них там на вересковых топях несметные сокровища, а они не желают поделиться с нами.
Аврора пристально взглянула на него, прикидывая, не был ли этот парень среди тех, кто воровал драгоценные камни из прудов на вересковых топях, и не его ли приятеля феи наградили лисьим хвостом и ушами.
– А я расскажу вам историю о том, что произошло в доме моего соседа, – сказал фермер с неопрятной клочковатой бородой. – Там жила девушка, которая, вместо того чтобы заниматься домашними делами, предпочитала болтать со своими сёстрами. Она, видите ли, выяснила, что если оставить на пороге дома немного хлеба и мёда, то одна из фей и коров за это подоит, и яйца из-под кур соберёт, и поросят накормит. Но однажды брат той девушки нашёл этот хлеб и мед. Он не знал, что это угощение для феи, и съел его. Так вы знаете, что потом сделала эта крылатая тварь? Прокляла того парня, хотя он и не был ни в чём виноват! А теперь у них молоко скисает сразу же, едва его успевают надоить. Правда, мой сосед наловчился из него делать сыр, но всё равно это непорядок.
– Эти феи всех нас пугают, – сказала женщина в испачканном фартуке, кладя руку на плечо бородатого фермера.
– Но так было не всегда, – сказала пожилая женщина, один глаз её был закрыт чёрной повязкой. Её седые волосы были стянуты в узел на затылке, одежда была грубой, домотканой. Как только она поднялась со своего места, в зале сразу стало тихо-тихо.
– Нянюшка Стоут, – чуть слышно прошептал кто-то.
– Когда я была маленькой девочкой – король Генри тогда ещё на трон не сел, – многие наши женщины, у которых родился ребёнок, просили фей благословить малыша. Практически все мы оставляли тогда угощение на пороге своего дома, и ни одному дурню в голову бы не пришло его съесть. Делали мы это потому, что жители вересковых топей – великие труженики и дружба с ними приносит людям огромную пользу. Мы привыкли, что никто не смеет отказать в помощи чужеземцу из страха нанести тем самым оскорбление «блестящим» – так мы называли волшебный народец в те незапамятные и простые времена.
Аврора поднялась со своего резного деревянного трона и подошла к Нянюшке Стоут.
– Что изменилось? – спросила она.
– Король Генри втянул нас в войну с феями, – ответила Нянюшка Стоут, – и мы всё начали забывать. Война была долгой, и молодые, кто успел вырасти за это время, знали теперь только то, что феи наши враги. Хотя мы всегда хотели одного и того же – достаточно еды, чтобы поддерживать силы, достаточно дров, чтобы не замёрзнуть зимой, и достаточно свободного времени для отдыха и забав, – жизнь изменилась. Те, кто правит, стали отбирать у нас почти весь урожай – и при этом повышать налоги. Объясняли, что это нужно для того, чтобы защищать нас от вересковых топей.
– Позвольте мне попытаться напомнить вам о тех днях, – сказала Аврора, у которой возникла одна идея. – Я хочу, чтобы люди и феи могли мирно встречаться и лучше узнавать друг друга. Я готовлю переговоры, чтобы принять на них общие для всех законы, по которым мы должны будем жить дальше. Поймите, люди не должны бояться фей, а феи не должны бояться людей...
В другом конце зала Аврора заметила принца Филиппа, он спускался по лестнице с книгой под мышкой. Он посмотрел в сторону Авроры, но постарался не встретиться с ней взглядом. Его лицо... Нет, понять выражение лица принца она не смогла. Ясно было только, что Филипп чувствует себя не в своей тарелке.
И тут Аврора впервые увидела собравшуюся в её тронном зале пёструю компанию людей словно со стороны, глазами постороннего. Обветренные, обожжённые солнцем лица. Грубая, в заплатах, одежда. Быть может, принц Филипп считает, что королеве не к лицу общаться с простыми людьми? Что они не заслуживают того, чтобы их выслушали?
Нет, подумать так он не мог. Кто угодно, но только не Филипп. Он же не такой, как лорд Ортолан, правда?
Аврора поймала себя на том, что уже довольно долгое время молчит, погрузившись в мысли о Филиппе, и люди уже заметили это.
– Я устраиваю праздник, – заставила она себя продолжить. – Праздник для всех. Через два дня. Будем танцевать и играть. Будет угощение. И мы подпишем мирный договор, о котором я вам сегодня говорила.
Теперь путь к отступлению был отрезан. Ей придётся любой ценой завершить то, что она начала. Убедить всех, что заключение мирного договора между людьми и феями пойдёт только на пользу тем и другим.
После слов Авроры о предстоящем празднике в толпе оживились, радостно загудели. Кое-кто из молодёжи принялся пожимать друг Другу руки и перешёптываться – до тех пор, пока на них не цыкнули старшие.
– На празднике будем мы и волшебный народец? – спросила Нянюшка Стоут. – Вместе?
– Да, – ответила Аврора. – Вместе. Приходите все.
И тут одновременно заговорили десятки голосов, посыпались вопросы, и Аврора старалась ответить на каждый из них. Продолжалось это довольно долго, но к концу, последней покидая свой тронный зал, Аврора была уверена, что теперь большинство людей придут на праздник. Хотя бы из любопытства, но придут.
Теперь оставалось «всего лишь» убедить фей.
И Малефисенту.
Глава 14
Как ни трудно было порой Авроре осознать, что она, всего лишь несколько месяцев назад переступившая порог замка, стала королевой Персифореста, ещё труднее ей было привыкнуть к тому, что она ещё и королева вересковых топей. Аврора подозревала, что привыкнуть к этому было очень нелегко и волшебному народцу, ставшему её подданными. Обитатели вересковых топей всегда следовали за Малефисентой, своей защитницей, и согласились признать Аврору своей королевой только потому, что так приказала Малефисента.
На вересковых топях Аврора вновь почувствовала себя маленькой девочкой. Особенно сейчас, когда она, подобрав юбки, перепрыгивала с камня на камень и хихикала, уклоняясь от комков грязи, которыми кидались в неё уоллербоги. Перейдя ручей, она поговорила с древесным стражем, приласкала каменного дракона, почесав его под челюстью. Грибные феи и покрытые колючками феи-ёжики, и осторожный, похожий на лисицу фокскин в лихо заломленной набекрень шляпе, и даже леший с растущим у него на макушке пучком травы – все они повылезали из своих нор и гнёздышек.
