— Маленькая идеалистка повзрослела, — я ткнулся носом в её пахнущие детским шампунем волосы. На душе стало легче.
— Наверное, это эгоизм, и мне должно быть стыдно… — Лика спрятала лицо в ладонях.
— Поверь, ты последняя, кого можно назвать эгоисткой на этом шарике, — пришлось насильно отлеплять её руки и поцелуями осторожно, медленно заставлять оживать. — Ну, а если хочешь, чтобы стало стыдно, я знаю один способ.
Мои губы добрались до её губ и, забив болт на нежность, обрушились на них поцелуем.
Слизывать поцелуями прошлое было сладко и горько одновременно. Впервые между нами не было страсти и омута эмоций. Мне хотелось утешить и поблагодарить. Хотелось рассказать, как хреново было тогда без неё и признаться, что готов снова заплатить за эту близость любую цену.
Прорва признаний, о которых и сам не догадывался. Сильных, радостных, острых. Откуда они только брались? Где в моей забитой тысячей дел голове жили? И почему молчали о себе раньше?
Глава 25
Лика
Я давно научилась просыпаться вместе с Верой. Даже сейчас, когда мы спали в разных комнатах, я ни разу не пропустила пробуждения своей малышки. Ни разу, кроме сегодняшнего утра. Снабженная датчиком движения видеоняня пищала, не замолкая. В нашу дверь стучали детские кулачки, а я с трудом разлепляла глаза, пытаясь понять, сколько сейчас времени, и что вообще произошло.
Такой же обалдевший, прижимая меня к своей груди, рядом лежал Дима. Одежды не было ни на нём, ни на мне, и лишь одно на двоих одеяло сиротливо ютилось у ног.
Спустя несколько ударов сердца стук прекратился, и дверная ручка опустилась вниз.
— Черт, — вырвалось у меня, и мы оба, не дыша, уставились на кнопку стопора замка.
Вжатая, она означала, что дверь заблокирована, не вжатая — что к нам в любой момент могут войти гости. Сейчас кнопка была не вжата. Слишком увлечённые друг другом, мы, видимо, и не подумали, что утром можем проспать.
— Твою ж… — совершив героический бросок, Дима схватил одеяло и укрыл нас как раз до того момента, когда открылась дверь.
Я успела лишь нервно сглотнуть.
— Мама, — прижимая к груди любимого зайца, Вера вошла в спальню. — Папа, — озадаченно уставилась на нас.
Несколько секунд её взгляд скользил то по мне, то по Диме, но потом на лице расцвела счастливая улыбка. Такая, словно только что ей преподнесли долгожданный подарок.
"Что б ты понимала?" — так и хотелось удивиться вслух, но, как будто улыбка была заразной, уголки губ сами собой потянулись в разные стороны, а слова забылись. Точно таким же весёлым и довольным выглядел сидящий бок о бок со мной мужчина.
"С тобой он улыбается", — вдруг врезалось в память откровение Диминой секретарши. Одно к одному, и меня накрыло сильнее, чем ночью, когда выматывающе-медленно и нежно Дима занимался со мной любовью. Глаза предательски защипало, и от собственной сентиментальности стало не по себе.
Димина простуда всё же сделала что-то со всеми нами. Пока я не могла понять, что именно, но если бы снова пришлось вывалить на него всю правду и заставить ещё раз прогуляться под дождем, сделала бы это, не задумываясь.
* * *
Начавшееся с улыбок утро могло означать только удачный день. Быстро одеваясь в своей комнате, я уже строила планы, как лучше его провести и что успеть, как неожиданно раздался звонок домофона.
О том, что это не с Диминой работы, я поняла ещё до того, как увидела на экране знакомое лицо. Предчувствие удавкой обхватило горло. Такое уже было со мной. Дважды. Первый раз — перед аварией, в которой пострадал Петя. Второй раз — в ресторане, накануне встречи с Димой в родительской квартире.
После этих двух раз не поверить себе было трудно. Пока в своей спальне одевался хозяин квартиры, я на негнущихся ногах подошла к монитору и включила динамик.
— Лика, я знаю, что ты там. Открывай! — буравя взглядом видеокамеру, на меня смотрела мама.
Пусть это был самый родной человек после дочери, но внутри что-то оборвалось.
— Минуту, — мой указательный палец завис возле кнопки блокировки двери.
— Открывай скорее, сколько я могу ждать? — недовольство ледяной волной хлынуло сквозь динамик и обдало меня с головой.
Хорошая дочь Лика никогда не отказывала своей маме. Я не умела говорить «нет» и расстраивать родных. Хорошая дочь Лика была слишком виновата.
"Мать маленькой девочки" и "любящая женщина" пока ещё не умели брать верх над "хорошей дочерью". Я чувствовала опасность, знала, что ничего хорошего встреча не сулит, но собрала все силы и всё же нажала на кнопку.
* * *
О том, какую ошибку совершила, я узнала уже через считанные минуты.
Дима сам открыл дверь квартиры. Босой, в легких брюках и обычной белой майке он выглядел ничуть не менее серьёзным и собранным, чем в дорогом костюме с галстуком и отутюженной до хруста рубашке.
Большой опасный хищник. И пускай его спокойствие мне совсем не передавалось, но я чётко понимала, что в схватке, которая сейчас произойдет, он будет на моей стороне. Полностью за меня, даже если придется защищать насильно.
— До вас не так просто добраться. Общественный транспорт останавливается далеко, пришлось отдать таксисту кучу денег, — первое, что сказала мать, переступив порог.
— Доброе утро, — чётко и громко произнес Дима, полностью игнорируя возмущение.
Обдав его равнодушным взглядом, мама повернулась к прижавшейся ко мне Вере.
— Привет, моя сладкая. Ты рада видеть бабушку?
Словно ей протянули игрушку, Вера отпустила мои брюки и тут же бросилась в раскрытые объятия.
— Хоть кто-то рад меня видеть, — тут же прилетел ядовитый комментарий.
— Ма… — я откашлялась. — Мама, проходи, пожалуйста. И я рада, просто это слишком неожиданно. Ты могла предупредить, и мы бы тебя встретили.
— "Мы"? — брови матери взлетели вверх. Сама она с места не сдвинулась.
— Мы с Димой.
— Хм… То-то я думаю, моя дочь забыла о своей семье. Не звонит, не интересуется здоровьем брата… А у неё "мы", — мама так и осталась стоять у двери, не разуваясь и не выпуская сумочку из рук.
— Лика Вам звонила вчера. При мне, — вмешался Дима. — Вы не взяли трубку.
— А что ей помешало перезвонить? — только сейчас мама посмотрела на Шеремета. Это был злой, уверенный взгляд. Таким смотрят на тех, кого хорошо знают и ненавидят. Второе я понимала, но первое оставалось загадкой.
