Как и все, обернувшись, Вика заметила корчившегося в инвалидном кресле мистера Крамницкого, лицо которого вздулось и приобрело оттенок перезревшего баклажана. Он попытался приподняться из инвалидного кресла, смахнул при этом чашку, из которой, видимо, в итоге все же выпил, и наконец из его горла вырвался ужасный хрип на английском:
— Это она, это все она! Она меня отравила!
А затем он, тыча в Вику (или нет?), повторил то же самое на русском и, обмякнув вдруг в кресле, успокоился.
Работники резиденции тотчас ринулись к несчастному, а Тони, быстро отгораживая ошеломленную Вику от всех прочих, подтолкнул ее к выходу.
— Нам пора! — произнес он решительно, а Вика заявила:
— Но пожилому джентльмену требуется помощь…
Тони, подталкивая ее прочь от образовывавшейся вокруг недвижимого, со вздувшимся фиолетовым лицом мистера Крамницкого толпы, заявил:
— Ему ее окажут. Нам пора!
Вика не была согласна:
— Но мне опасность не угрожает. Несчастный наверняка подавился, или у него сердечный приступ, или…
Тони, взяв ее за локоть, легонько его сжал и отчеканил:
— Ваше королевское высочество, не заставляйте прибегать к крайним мерам!
Под крайними мерами подразумевалась насильственная эвакуация члена королевской семьи телохранителями при наличии опасной ситуации, причем решение о том, является ли ситуация опасной или нет, принимал не член королевской семьи, а исключительно телохранители. А тот факт, что Тони, с которым Вика, как и Питер, в неформальной обстановке называли друг друга по имени, обратился к ней как к ее королевскому высочеству, говорил о многом.
Вике пришлось подчиниться, и визит в резиденцию для пожилых людей, так банально начавшийся, закончился столь жутким образом.
Прибыв обратно в Кенсингтонский дворец, Вика велела доложить себе, каково состояние здоровья мистера Крамницкого. Матильда, заставив себя достаточно долго ждать, наконец появилась и с кислым видом произнесла:
— Мэм, вынуждена доложить, что пожилой джентльмен скончался еще до приезда реанимационной бригады!
— Подавился чаем или, быть может, кексом? — спросила в ужасе Вика.
Матильда пожала плечами и ответила:
— О, какая разница, ваше королевское высочество. Жаль, что этот старик умер во время вашего визита в дом престарелых…
Покоробленная ее словами, Вика ответила:
— Жаль, что этот пожилой джентльмен вообще умер.
Матильда спокойно проговорила:
— Все мы смертны, мэм, однако с учетом этого старик мог бы выбрать для своей кончины иной временной промежуток. Уж если сегодня, то после или, так и быть, до вашего визита, но никак не во время оного!
Вика, которая давно убедилась, что Матильда, как и ее мамаша, была не только крайне практичной, но и весьма циничной особой, не стала спорить. А в ушах у нее до сих пор стоял предсмертный хрип несчастного мистера Крамницкого, взгляд его выпученных глаз и странные и страшные слова: «Это она меня отравила!»
Кого он, интересно, имел в виду? Одну из медсестер или, быть может, одну из соседок по резиденции?
И вдруг поняла: а что, если эти слова были адресованы ее собственной персоне? Ведь чашку, из которой старик отпил и спустя пару минут умер, подала ему именно она, герцогиня Коннаутская!
От мысли об этом ей сделалось плохо.
Питер, прибывший вечером и уже прослышавший об этой неприятной истории, утешил жену, однако, как и Матильда, был в своей оценке более чем здравомыслящ:
— Он наверняка был старый и тяжело больной. Забудь об этом!
Но забыть не получилось, потому что «Дейли кроникл» на следующий день вышла с фотографией ужасного вздутого лица мертвого старика и заголовком: «Бедняга отдал концы после чашки чая, преподнесенной ему Викки Коннаутской. Отравила ли она старика?»
Питер велел своему адвокату, игнорируя сложившуюся многолетнюю практику, немедленно подать на «Дейли кроникл» в суд за клевету, и Вике стоило больших усилий, чтобы заставить его передумать.
— Как бы я хотел врезать этому Фэллоу, который наверняка выдумал этот бред, в его наглую харю! — заявил муж в сердцах, а Вика, увещевая его, сказала:
— Не давай ему и ему подобным повода, иначе они, как стервятники, ринутся на нас. Матильда права: если об этой истории не говорить, то скоро о ней забудут!
Чувствуя, что ей снова делается плохо, Вика бросилась в ванную, и Питер барабанил в дверь, крича:
— С тобой все в порядке? Викки, я отвезу тебя в больницу! Немедленно! Что, если ты подхватила в этом чертовом доме престарелых какую-то жуткую заразу, от которой они все там мрут…
В больницу он ее не повез, однако настоял, чтобы Вику в тот же вечер навестил врач ее величества королевы. Пожилой обходительный профессор с седым клоком волос долго мерил пульс, давление, проверял рефлексы, а потом произнес, позвав в спальню Питера, на котором лица не было.
— Ваше королевское высочество, у меня для вас имеется новость…
Питер, на глазах бледнея, прошептал, хватая Вику за руку:
— Это так ужасно? Скажите все, как есть! Мы хотим знать!
Вика в ужасе уставилась на профессора, готовая к смертельному диагнозу, а тот, добродушно рассмеялся:
— О, причин для паники нет, а вот для радости имеются. Советую вам сделать тест на беременность, ваше королевское высочество. Однако поверьте моему сорокалетнему опыту: вы в положении!
Сорокалетний опыт лейб-врача ее величества королевы не обманул: тест подтвердил, что Вика беременна.
Весть об этом вызвала шквал медиаинтереса, который перешел практически моментально в истерику: когда роды, какой пол ребенка, будет ли это один малыш или, кто знает, двойня, как его или ее, или даже их назовут. И, наконец, ехидный заголовок в «Дейли кроникл»: «Является ли принц Джоки отцом или, как его дядя, воспользовался услугами донора спермы?»
Букингемский дворец даже был вынужден выпустить официальный бюллетень, в котором в скупых, но крайне ясных выражениях констатировался тот факт, что именно герцог и герцогиня Коннаутские ждут ребенка, появление которого на свет ожидалось в первой декаде ноября.
Бабуля была на седьмом небе от радости, самолично посетив их в Кенсингтонском дворце: явление для дворцового протокола небывалое. Мама, с которой Вика говорила по телефону, даже прослезилась, узнав, что станет бабушкой, а отец первым делом поинтересовался:
— А какой у него будет титул учтивости? Лорд или маркиз?
— Папа, о чем ты говоришь! — рассмеялась Вика. — Но раз тебя это так занимает: уж точно не виконт!
