Внимательно изучив присланные «Другом из Дворца» копии документов, Шон Фэллоу, хохотнув, сплясал прямо на полу своей грязной квартирки жигу или нечто, что считал таковой, мерзко выругался и, взяв красный фломастер, торчавший из кружки, изображавшей ее величество королеву, восседавшую в мантии и короне на унитазе, перечеркнул фотографию графа Честера, прикрепленную к плакату.
— Что же, дружочек, когда об этом станет известно, то тебе мало не покажется. Ни тебе, ни твоей шлюшке-графине, ни твоим прелестнейшим детишкам, которые, конечно, милые и все такое, но которых я, явственно, не пощажу, потому как они члены вашей «фирмы».
Нет, не «фирмы», а мафии. Самой настоящей королевской мафии, которую возглавляет старая грымза в короне Британской империи, покрывающая преступные и явно неджентльменские деяния своих отпрысков.
Почесав кадык, Шон задумался над тем, что после проверки сведений — иначе нельзя, уж слишком невероятная была информация, которую ему предоставил «Друг из Дворца», — он обнародует все на страницах «Дейли кроникл».
Только вот когда?
Надо было выбрать подходящий момент, такой, чтобы сорвать очередное медийное событие королевской «мафии». Но какое?
Долго размышлять не пришлось. Его взгляд упал на свежий выпуск «Дейли кроникл», который, скомканный, лежал на стуле.
«Эксклюзив! Принц Джоки и его русская невеста выступят на следующей неделе по Би-би-си и дадут обширное интервью. Правда ли, что избранница принца уже беременна?»
— Рада с тобой познакомиться, Виктория! — пропела тонкая высокая молодая женщина с темными волосами и лучистыми карими глазами, облаченная в платье ультрамодного в этом сезоне (точнее, ею самой введенного в моду) цвета желтого школьного автобуса, впрочем, старомодного покроя, которое, однако, очень ей шло и не скрывало ее беременности.
Конечно, герцогиня Кэролайн Оксфордская, супруга старшего брата Питера, была на протяжении последних десяти, если не больше, лет иконой стиля и объектом для подражания для миллионов женщин по всему миру.
Но только не для Вики.
Что, однако, вовсе не означало, что она не волновалась перед знакомством с братом Питера, а также с женой его брата, Кэролайн.
Той самой, которую Ирина называла гордячкой и карьеристкой, желавшей только одного: выйти за наследника престола и в один прекрасный день сделаться королевой Британии.
На руке Кэролайн блеснуло кольцо с крупным квадратным сапфиром в обрамлении мелких бриллиантов: некогда оно принадлежало «королеве сердец», матери обоих принцев, по завещанию отошло старшему брату, который преподнес его своей нареченной в день помолвки.
Питер же преподнес Вике тонкое золотое колечко с блекло-розовой жемчужиной — оно некогда принадлежало королеве Виктории, ее тезке, было, разумеется, далеко не такое ценное, как сапфировый перстень с бриллиантами, и далеко не такое эффектное, однако Вика, к украшениям равнодушная, сразу влюбилась в колечко: это было как раз то, что она и хотела!
И Питер, зная о ее предпочтениях и вкусах, остановил свой выбор на совершенно правильном подарке на помолвку.
Ну, или, в их случае, после нее.
— Ах, это тебе преподнес наш Пит? — произнесла добрым голосом Кэролайн, уставившись на кольцо Вики. — Какая прелесть, прямо игрушечное! Безусловный раритет! И такое старинное…
Вика поняла, что, якобы нахваливая подарок Питера, Кэролайн более чем ясно сообщила ей, что считает кольцо дешевым, дурацким и старомодным.
Наверное, оно так и было, но дело ведь не в количестве каратов, а в силе любви.
Интересно, а своего Эдди Кэролайн любила?
— Привет, Викки! — раздался голос Эдди, который пожал девушке руку, затем на мгновение прижал к груди, что, как заметила краем глаза Вика, явно не понравилось Кэролайн, на мгновение — всего на мгновение! — нахмурившей тонкие брови.
— Значит, ты и есть та русская красавица, которая укротила нашего строптивца и прожигателя жизни? — продолжил наследник британского престола. — Ну что, братец, перестаешь теперь прикалываться надо мной по поводу моего животика, образовавшегося после свадьбы, и моей плеши, которую проела мне супруга? Кстати, Викки, скажи, ведь у него тоже на темечке волосы редеют?
Братья, как знала Вика, были очень близки, смерть матери сплотила их, и хоть они постоянно и подшучивали друг над другом, но делали это с нежностью и незлобно.
Эдуард принял Вику сердечно, как, впрочем, и его супруга Кэролайн. Но в сердечность Эдди Вика верила, а вот в отношении его супруги она была уверена, что по какой-то причине не нравится ей.
Очень не нравится.
Однако Кэролайн, идеальная герцогиня, превосходная хозяйка и образцовая мать двоих детей, беременная в данный момент третьим, отлично играла роль, которую от нее все ожидали и которую требовали приличия.
Но Вика замечала недобрые взгляды, которые время от времени, считая, что за ней не наблюдают, бросала на нее красавица Кэролайн, а также скрытые шпильки, которые, обращаясь к ней, герцогиня Оксфордская постоянно подпускала:
— Ах, твой английский просто бесподобен, Викки! Даже почти и не заметно, что ты родом из Восточной Европы, в отличие от этих ужасных жен олигархов, которые оккупировали в последние годы наш бедный Лондон и не в состоянии связать по-английски двух слов. Но ты ведь не такая, Викки, совсем не такая! Ты ведь разрешишь мне называть тебя так? Мы ведь теперь одна большая дружная семья. А меня ты можешь звать просто Каро!
Вика, принимая чашку с жиденьким чаем, который разлила Кэролайн, сама пившая минералку из хрустального бокала с золотым гербом, ссылаясь на свою беременность (а по непроверенным слухам, следившая за каждой калорией, попадавшей в ее организм), ответила:
— А я думала, что вы «фирма»!
Звонко рассмеявшись, Кэролайн, вдруг обернувшись, резко проговорила, обращаясь к маленькой, лет четырех, девочке, облаченной в бархатное платьице, влетевшей в комнату в Кенсингтонском дворце, где и имел место чинный файф-о-клок, и выронившей на пол большой сверкающий шарик, из которого выкатилась масса других, разноцветных, поменьше.
— Джорджина Генриетта Александра Мария Виктория Аделаида Елизавета! У нас гости! А если у нас гости, то ты должна вести себя как будущая королева Британии, а не как глупая шкодливая девчонка из буржуазных предместий. Собери игрушки, приведи себя в порядок и приди познакомиться с твоей будущей тетей!
А затем, сладко улыбаясь, Кэролайн повернулась к Вике и, берясь за бокал с минералкой, сказала:
— Для детей самое важное — воспитание. В особенности для будущей королевы.
Кажется, как уяснила для себя Вика, молодая женщина, чей отец был пилотом, а мать — дочкой аптекаря, сделавшие потом издательский бизнес с многомиллионным оборотом, являлась неисправимым снобом.
