А Питер, подмигнув Вике, пояснил:
— Его начальство — это его младший брат Арчи, тот самый, с которым он обычно следует за мной по пятам и которого ты видела в Гайд-парке. С Арчи бы такое не прошло, это так, но как хорошо, что я выдумал ему сложное поручение, для выполнения которого он сам отправился в Лондон. А с Тони я могу заключить сделку, ведь так?
Телохранитель произнес:
— Сэр, все же, быть может, я смогу сопровождать вас. Незаметно, так, что никто не обратит внимания…
Окинув шкафообразного телохранителя взглядом, Питер заметил:
— Так, что никто-никто не обратит внимания, говоришь? Понимаешь ли, Тони, если я и смогу еще замаскироваться, то ты — нет! Журналюги, парочка которых всегда ошивается около Букингемского и Кенсингтонского дворца, где мы намереваемся прогуляться, могут не узнать меня. Но ты ведь тоже личность медийная. Они непременно узнают тебя и поймут: если здесь ты, то, следовательно, где-то поблизости и я! А мы ведь этого не хотим?
Тони, качнув толстой шеей, сказал, что нет, не хотим.
Вика отметила, что Питер умеет найти нужные слова, чтобы убедить людей пойти против их убеждений — истинный принц!
— Значит, ты отпустишь нас и проведешь эти несколько часов по своему усмотрению. Если тебе будет надоедать твой братец Арчи, скажи, что вместе с нами и что не можешь говорить — он все равно проверить не сможет, а я позднее все подтвержу. А в полночь встречаемся неподалеку от российского посольства. Ты меня понял?
— Да, сэр, — буркнул Тони.
Питер расплылся в улыбке:
— А раз так, Тони, то прекрати называть меня «сэр», а зови, как мы давно договаривались, по имени. Уверяю тебя, все будет хорошо!
И все же Вика испытывала сильный дискомфорт, заставлявший ее мелко дрожать, когда Тони высадил их около «Лондонского глаза», знаменитого гигантского колеса обозрения в районе Ламбет на южном берегу Темзы. А что, если их узнают?
Хотя она сама была в несколько старомодной шляпе, найденной в одном из многочисленных шкафов коттеджа, и в огромных солнцезащитных очках.
Питер же, критически рассмотрев себя в зеркало, сказал, что одной бейсболкой, натянутой по уши, и очками не обойдешься, и принял радикальное решение: он сбрил бороду, оставив, однако, длинные бакенбарды и опускающиеся вниз, в стиле семидесятых, усы.
— Если бы побрился полностью, то опять же стал бы легко узнаваем, ведь бороду я ношу всего пару лет. Кстати, если бы ты знала, как меня ругает за это бабуля! Она терпеть не может бородатых мужчин, на что я всегда отвечаю, что ее дед, его величество король Георг, тоже был бородатым, как и ее дядя, его величество король Джеймс, который занимал престол всего неполный год до ее собственного отца и, отрекшись от короны ради любимой женщины, фактически открыл бабуле путь к престолу. Впрочем, темы дяди Джеймса, паршивой овцы нашего благородного семейства, при бабуле поднимать нельзя, и делают это только два человека: мой дед Кристиан и я! Ну, как я тебе?
Вика, критически осмотрев свежевыбритое лицо Питера, сказала:
— Просто какой-то сутенер или наркодилер из комедийных фильмов про эпоху свободного секса и студенческого движения. Тебе это совершенно не идет!
Пит, нахлобучив бейсболку и нацепив на глаза выпендрежные солнечные очки, заметил:
— Ну да, похож на кого угодно, но только не на себя! Надо запомнить на будущее, чтобы иметь возможность выходить в народ.
Однако чем ближе они подъезжали к Лондону, тем сильнее становилось волнение — у Вики. А вот Питер, казалось, испытывал детскую радость при мысли о предстоящем приключении.
Перед тем как покинуть салон автомобиля, он взял ее за руку, снова поднес ее ладонь к губам и поцеловал кончики пальцев. Электрический разряд пронзил Вику, и она приложила все усилия, чтобы это скрыть.
— Я обещаю тебе, что все будет хорошо. А если нас разоблачат, то беру весь огонь на себя и стану развлекать почтеннейшую публику. А ты, воспользовавшись неразберихой, просто удалишься и отправишься к посольству, где тебя в полночь заберет Майкл. Как тебе такой план?
Он вышел из автомобиля и протянул ей руку. Вика, подав ему свою ладонь, сказала:
— Ну нет, такое меня решительно не устраивает. Никаких разоблачений, никаких побегов от почтеннейшей публики. Вы обещали показать мне свой Лондон — вот и показывайте, ваше королевское высочество!
Питер, задрав голову и рассматривая «Лондонский глаз», присвистнул:
— Мой отец, знаешь ли, с возрастом становится жутким консерватором, в особенности в вопросах архитектуры и градостроения. Называет небоскребы в Сити бетонными пенисами и грозится, что когда взойдет на престол, то повелит снести уродующий вид на Темзу «Лондонский глаз». Не снесет, конечно, потому что таких полномочий у него нет, но сама понимаешь, что нам строго запрещено посещать подобные народные места. А я все время хотел! Ну, пойдем!
— Что ты сказал? — оторопела Вика, а молодой человек, идя вперед, заявил:
— Знаю — ни моему папочке, ни тем более моей бабуле это не понравится, но настало время прокатиться на «Лондонском глазе»!
Больше всего Вика опасалась, что в просторных, похожих на небольшие домики, овальных кабинках, закрытых со всех сторон, их узнают, но до них, как она быстро поняла, никому не было дела. Группка молодых корейцев, непрерывно делая селфи, о чем-то весело щебетала, немецкая мамаша строго выговаривала своей великовозрастной дочке, французские пенсионеры быстро сошлись во мнении, что Лондон, конечно же, «не Париж», а средних лет русская чета позировала на фоне пейзажа британской столицы, то и дело громогласно заявляя на все лады: «Офигеть!»
Питер, взяв Вику за руку, подвел ее к освободившемуся местечку около окна. А потом привлек к себе и нежно поцеловал.
Вика прошептала, впрочем, не сопротивляясь:
— Но ведь ты хотел показать мне свой Лондон…
— И что, разве я тебя обманул? — ответил Пит, и они снова поцеловались.
— Офигеть!
Впрочем, он сдержал свое обещание, и от «Лондонского глаза» они прогулялись по берегу Темзы, пересекли Вестминстерский мост и оказались около Биг-Бена.
— Знаешь, мама ведь как-то взяла меня и Эдди на прогулку по Лондону. Мне было тогда лет шесть, а Эдди, соответственно, восемь. Причем она нарядила нас девочками, ты это только представь! А сама натянула парик с дредами! Из Кенсингтонского дворца, где мы тогда жили, отсюда недалеко, однако пришлось выбираться конспиративными путями, прямо в духе агентов холодной войны, на автомобиле нашего повара. У нас было от силы минут двадцать, чтобы прогуляться по набережной, и чтобы отвлечь на себя туристов, хороший друг мамы, Элтон Джон, знавший об этой вылазке, специально прибыл тогда к Биг-Бену и созвал импровизированную пресс-конференцию, рассказывая какую-то волшебную чушь. Все журналюги, а также туристы, естественно, сбежались туда, где выступал Элтон, а мы смогли целых сорок минут прогуляться по набережной Темзы! Мы даже купили мороженое, причем оно мне так понравилось, что я настоял, чтобы мама купила мне второе. А вот Эдди, потому что он большой, второе не полагалось. Не думай, что мама нас баловала — отнюдь. И вот когда мы возвращались по Вестминстерскому мосту к автомобилю, то братец Эдди, чтобы мне отомстить, схватил мороженое, которое я поглощал с большим аппетитом, и швырнул его в Темзу. Я, понятное дело, заревел, бросился на него с кулаками, Эдди не остался в долгу, и нас легко могли бы разоблачить, так как стало понятно, что это никакие не девочки, а переодетые мальчики, но тут нас подобрал шофер, который ехал нам навстречу, потому что пресс-конференция Элтона к тому времени закончилась и люд разбредался…
