Вика расхохоталась.
— Аристократ, ссылающийся на Маркса, — это прелестно. Хорошо, что не на Адорно, Хабермаса или Славоя Жижека. Причем в особенности последнему до нового Маркса ой как далеко, хотя он изо всех сил и пыжится, стараясь выставить себя в глазах ошеломленной левой общественности таковым. Да и не только, впрочем, левой…
Питер, усмехнувшись, произнес:
— Читали Жижека? Я, надо сказать, тоже. Да, явно переоценен. Знаете, в Афганистане было много свободного времени. Стреляли мы редко.
Он смолк, о чем-то задумавшись, а Вика сказала:
— Разве стрелять редко — плохо? Но вы правы, даже принцы могут меняться. И, конечно, они не виноваты в том, что они принцы. А вы кто — баронет, граф или, кто знает, герцог?
Она поставила вопрос ребром, однако таков был ее стиль, и благодаря ему Вика в тридцать четыре была владелицей пяти процветающих компьютерных фирм. Пусть и мелких.
— Меня зовут Виктория Романова, я живу в Санкт-Петербурге и занимаюсь компьютерным бизнесом. И не иронизируйте: на исход американских выборов не влияю, исход референдума по брекзиту не подтасовываю, фабрикой троллей не заведую, а всего лишь разрабатываю графику и создаю дизайн компьютерных игр. Так, предприниматель средней руки. А вы?
Настал черед Питера расхохотаться:
— А с тайной миссией на Острова не прибыли? На шпиль посмотреть, собор Святого Павла осмотреть? Извините, Викки, мне иногда отказывает чувство юмора… — Вздохнув, он сказал: — Меня зовут Питер. И да, я из так называемой золотой молодежи, к которой принадлежал когда-то с большим удовольствием и рвением, но к которой теперь, если бы это зависело только от меня, перестал бы принадлежать совсем. Ах, лорд ли или маркиз? Ну да, моего прононса не скроешь, хотя и я пытаюсь вытравить его. Но бабуля превращается в настоящую фурию, если я, приезжая к ней в гости, говорю на «обычном» английском или, боже упаси, пользуюсь сленгом. Она человек старой закалки…
Судя по всему, эта железная бабуля была важным, вероятно даже, самым важным человеком в жизни Питера. Поди, вдова-герцогиня или что-то в этом роде.
— Я барон Ренфрю. Как видите, ничего особенного…
— Ниже виконта и намного ниже графа! — вскрикнула Вика, понимая, что Ирина от ее выбора была бы, мягко говоря, не в восторге: «Маловато будет, Вичка!» — Это я знаю! А вы служили в Афганистане?
Лицо молодого человека помрачнело.
— Служил. Черт, где тут сигареты были? Ой, извините, что выругался и что курить потянуло. Но когда об Афганистане вспоминаю, все время тянет. Ах!
Вместе с пачкой сигарет он вытащил из кармана пиджака ее спортивные перчатки и ее же наушники.
— О, так вы их в кармане носите? — изумилась Вика. — А ваш… ваш друг, который, как я понимаю, ваш телохранитель, по причине чего вы и считаете его своим, так сказать, «спутником жизни», сказал, что мне пришлют их завтра экспресс-почтой. Только, боюсь, завтра мне их доставить не смогут, так как я весь день на свадьбе своей подруги, будущей виконтессы…
— Он так сказал? — произнес Питер, распутывая обмотавшиеся вокруг пачки сигарет провод наушников. — Извините, но такая у них работа. Они часто меня выводят из себя, но потом я понимаю, что парни всего лишь выполняют то, за что им платят.
— А они с вами на каждом шагу? — полюбопытствовала девушка.
Питер кивнул.
— Но как вам тогда удалось от них уйти? Или они тут, за углом?
Вика в притворном ужасе посмотрела за угол, откуда сама вывернула и где точно никого не было, а Питер, он же барон Ренфрю, ответил:
— Ну, они ведь тоже люди. Да и в определенные места я хожу все же без телохранителей, а если там неподалеку пожарный выход, при помощи которого можно спуститься вниз, выкурить одну-другую сигарету, просто помолчать, то я всегда подобной возможностью воспользуюсь.
— А как вы попадете обратно? Выйти-то вы вышли, а открыть с этой стороны дверь не сможете, — произнесла Вика. — Придется пользоваться черным ходом или становиться в кошмарную очередь!
Протягивая ей перчатки с наушниками, Питер сказал:
— А кто сказал, что я жажду вернуться туда?
— Не жаждете? Охотно верю. Но вас же хватятся, будут искать. Еще заставите принца по пустякам нервничать…
— Принц вам определенно не нравится, — произнес с усмешкой Питер. — Почему, собственно? Что он вам такого сделал? Или вы ненавидите принцев как класс?
— Да что вы, — ответила Вика. — Мне до принца, если честно, дела нет. И я уж точно не революционерка, не низвергатель основ Британского королевства. Но, судя по вашему тону, вы от вашего принца тоже не в восторге.
Питер медленно кивнул:
— Что точно, то точно. Иногда я его реально ненавижу. И мне хочется, чтобы он провалился прямо в ад!
— Поэтому он и заявился в «Ад и рай»! — рассмеялась Вика, забирая перчатки и наушники. На мгновение ее ладони и ладони Питера встретились, и она ощутила тепло его тела.
— А вы почему носили их в кармане пиджака? Вряд ли вы рассчитывали встретить меня здесь? Или они служили вам воспоминанием о нашей мимолетной встрече в Гайд-парке?
Рука Питера дрогнула, и перчатки с наушниками, уже отпущенные им, но еще не перехваченные Викой, спланировали на асфальт.
Она сказала что-то не то? Или все дело, что именно то?
— Думал, хотел… Передать, чтобы вам послали… Ну, я считал…
Питер заикался и явно всерьез воспринял ее слова.
— Извините, они будут пахнуть сигаретами, а вы этого не любите. Я сам знаю, что курить вредно, но не могу отказаться полностью. Хотите, я вам куплю новые? Черт, я не собирался, чтобы это звучало так… так глупо…
Он был растерян и смущен, судорожно пытаясь поднять перчатки и снова обвивший их провод наушников, уши его пылали, а лица Вика не видела, так как Питер опустил голову.
Их руки снова встретились, но на этот раз никто — ни он, ни она — их не отдернули. А какое-то время держались за руки. А потом Питер поднял лицо и быстро поцеловал Вику.
Вика не сопротивлялась, более того, она этого хотела — очень. Молодой человек через несколько секунд, которые, казалось, длились целую вечность, отпрянул, а затем начал бормотать извинения, на что девушка, посмотрев на него, сама снова поцеловала его.
Они целовались у кирпичной стены, около пожарного выхода из клуба, и никак не могли остановиться. Наконец Питер произнес:
— Наверное, целоваться с курильщиком тебе не очень-то нравится…
— Вообще-то нет, — согласилась Вика, — однако в твоем случае я сделаю исключение!
Их губы снова слились воедино, и Вика хотела, чтобы этот момент никогда не заканчивался. Ей было так хорошо, так приятно, так великолепно.
