— Падай, — мужик подвинул ко мне пластиковый стул и набулькал водки в совершенно родные граненые стаканы. — Ну, за встречу.
Мы выпили, закусили, и мужик протянул мне лопатообразную руку.
— Юрий Дмитриевич. Можно просто Митрич. Какого хрена ты здесь забыл?
— Максим. Стволы нужны. Для дела.
— Для де-ла-а, — протянул Митрич. — Для какого, интересно? На нашу контору работаешь?
— Больше на себя, Митрич…
— На себя, так на себя, мне по хрену. Стволов нет, а если есть, то не про твою честь, — пробасил Митрич и внимательно посмотрел на меня совершенно трезвыми глазами. — Очередь у меня. Хочешь, оставляй стволы, через пару месяцев приедешь, заберешь. Полная кастомизация АК-103 или 104 стоит две штуки. Это без учета стоимости самого автомата. И это тебе, как русскому, пендостанцам я в полтора раза дороже делаю. Новый дульный тормоз, тактический глушитель, фрезерованная крышка с планками — боковое крепление не понадобится, новый предохранитель, все это моей конструкции и личного изготовления. Цевье и приклад ставлю российские, остальным производителям до них как до Бейджинга раком. С потрохами тоже шаманю. Скорострельность немного снижается, зато точность на порядок растет. Смотри.
Мастер выудил из-за верстака автомат, только очертаниями напоминающий АКМ или АК-103. Изменилось практически все. Странного вида многокамерный дульный тормоз, с косыми прорезями и размером побольше, чем традиционный, мушка перекочевала к газовой камере, а прицельное превратилось в откидывающийся диоптр и переместилось на крышку коробки. Практически по всему корпусу, поверху, шла планка Пикатинни. Приклад оказался телескопическим, трехпозиционным и слегка напоминал новые приклады на М-4. Предохранитель стал гораздо удобнее и немного объемнее. Пистолетная рукоятка и цевье, сплошь облепленное планками, были не пластиковыми, а из металла.
Я покачал автомат на руках, прицелился, очень удобно, и тяжелей он стал совсем ненамного.
— Из чего цевье, рукоятка и крышка? — спросил я.
— Специальный авиационный алюминий. Такой в космической промышленности используют, — с гордостью заявил Митрич и почесал объёмистое пузо. — А глушитель из сплава титана. Только греется он во время интенсивной пальбы, оттого покрытие слезает. Поэтому я в комплекте к нему даю специальную асбестовую ленту. Тока все эти прелести паренек, очень дорого стоят, да и делаются в порядке живой очереди. А если хочешь АКМ шестидесятых годов, новье, со складов экспериментального длительного хранения, то придется выложить уже треху.
— А с «Винторезом» поработаешь? — поинтересовался я ради чистого интереса. у меня не то, что «Винтореза», нормального Калаша пока не было, только финские акоиды «Валмет». Оружие отличное, но все же хотелось родной Калашников. Хотя бы из патриотизма.
— Привезешь — поработаю, — лаконично ответил Митрич. — У меня их нет. Слава КПСС, наши дуроломы хоть здесь за ум взялись, не продают это оружие кому попало, как в старом свете. Хотя в «Винте» особо менять ничего не надо, но все же я найду, что улучшить. Давай конкретно, чего ты хочешь? Если просто поболтать, то тогда наливай и гони пендоса за водкой.
— Чего ты, Митрич, так сурово-то? Парень вроде нормальный, — поинтересовался я.
— Я же не говорю, что он гандон. Нормальный — так нормальный, только он от этого пендосом быть не перестал. Не люблю я их, — категорично заявил Митрич и разлил остатки водки по стаканам. — Давай парень, за матушку Россею выпьем.
Выпили. Я лихорадочно думал, что предпринять, чтобы заполучить игрушки Митрича, и готов был уже заплатить в три раза больше, очень уж они к душе моей пришлись. Но старый техник, похоже, был себе на уме, и мог просто попереть из мастерской, а то и чего еще похуже. Мало ли, молоток увесистый рядом лежит. Да и время поджимало, пора было возвращаться к Мари.
— Митрич, как ты насчет хорошей оплаты? Мне надо три-четыре таких автомата, прямо сейчас. На остров я могу и не вернуться. Скажем так, сколько скажешь, столько и заплачу. Время меня поджимает конкретно.
— А на хрена мне деньги? Это я так, для души делаю, — Митрич с иронией на меня посмотрел. — Все хотят мое оружие. Все, мля. Даже пиндосы, свихнувшиеся на своем центропупизме. Так что — в очередь, паря. А вот поболтать — вечером заходи, гостем будешь, пузырь принесешь — хозяин будешь. Конкретизирую. Приходи сюда сегодня вечером. Поговорим. Водку не забудь. Очень мне интересно с тобой пообщаться, пендоские морды надоели до чертиков. Посмотрим, чем ты дышишь, а про автоматы… про автоматы пока и не думай. Все, вали…
Мастер тяжело бухнулся на продавленный диван, жалобно скрипнувший под его тушей, и моментально захрапел. Ну и ладненько, главное, не послал и молотки метать не стал. А вечером поглядим.
Я оставил немного разочарованного Пола на растерзание Инге и Герде. В том, что они его растерзают, я не сомневался, как минимум, разведут на что-то еще. Уходил с чувством глубокого удовлетворения, по самым примерным подсчетам я навыбирал снаряжения минимум тысяч на сто пятьдесят долларов, а по местным ценам, да еще в экю… мама дорогая! Это радовало, хотя бы потому, что Орден структура сугубо коммерческая, благотворительностью там и не пахнет. Деньги считать умеют, стало быть, есть надежда, что сливать нас в унитаз сразу не станут, подождут, пока мы все эти денежки не отработаем. По крайней мере, мне хотелось в это верить.
Я прибыл к Мари, а меня сменили на складе девочки.
— Как успехи, Максим, не сомневаюсь, что вы ополовинили склад? — спросила она у меня, сидя в кресле и закинув ногу на ногу. — Ни один нормальный мужик от такого удержаться не сможет.
В этот раз она была в клетчатой летней рубашке с закатанными рукавами, в белых джинсах и легчайших кожаных сапожках. В руках Мари держала тоненькую сигарету.
— Я и есть самый нормальный. Не ополовинил, конечно, но покопался хорошо. Тактических ракет, жалко, не оказалось. Шучу, конечно. Многое из этого добра может и не понадобится, всегда предпочтителен один точный выстрел из снайперской винтовки, или, в случае необходимости, нацеленный запуск из установки залпового огня. Если начинается катавасия с ближним боем, то, значит, что-то пошло не так. С другой стороны, плохо будет, если что-то понадобится, а его и нет. Так что лучше запасаться, — ответил я солидно. Мне очень нравилось, что меня считают каким-то легендарным разведчиком и изо всех сил старался соответствовать… в рамках своих понятий о разведчиках, конечно.
— Правильно. Тем более контора оплачивает. Мужчины обычно считают их страсть к оружию и снаряжению непонятной для женщин, а вот я вас понимаю. Тоже люблю оружие и даже коллекционирую охотничьи ружья.
— Мари, вы становитесь для меня загадочнее с каждым разом. Вы охотник? — сказать, что она мне нравилась, было бы неправильно. Эта женщина меня волновала. Может… нет. Исключено.
— Есть такая страсть. Я вообще женщина увлекающаяся.
