— Добрый день, мое имя дерр Алистер Ферхара, это моя супруга мора Грета Ферхара и её подруга эйта Тирна Краст. Нам нужны лучшие комнаты два дня.
— Лучших комнат у меня ровно две, в самую просторную я прикажу поставить большую кровать. Вторую займет эйта Краст.
— Там сейчас узкая постель? — спросила Грета, — тогда ее тоже оставьте.
— Поссорились? — подмигнул эйт Викерс неркоманту, — дело молодое, бывает. Ничего, помиритесь.
«Для меня?» уточнил Дикки и Грета постаралась так же мысленно ответить:
«Для тебя. А где ты? Только не убирай отвод глаз. Просто хочу попробовать тебя разглядеть».
«Сижу на лестнице»
Грета внимательно осмотрела помещение и с большим трудом нашла лестницу. Взгляд будто соскальзывал, как вода с намазанного маслом противня. А самого Дикки так разглядеть и не удалось. Только общий силуэт, который внушал «ничего интересного, скучно, посмотри направо, там яркая герань».
Пока Грета пыталась перешибить отвод глаз, Алистер расплатился за комнаты и все направились к лестнице. Которую даже хозяин трактира не сразу увидел.
— Опять Марийка с отводом глаз балуется, — ругнулся эйт Викерс, — вот придет сегодня и никаких ей пирожков с вишней.
— Марийка? — переспросила Тирна. — Дочь кузнеца — колдунья? Она же совсем еще мелкая.
Эйт Викерс рассмеялся:
— Видимо давно вы уехали. Марийке уже семнадцать лет и ведьма она, как и отец. Да только два года назад кузнеца нежить сожрала, а мать ее замуж второй выскочила. Девка там не прижилась и сбежала в отцову кузню. Все подворье кузнец ей оставил. Если, конечно, до двадцати пяти лет доживет.
— А разве она не подходит под категорию «последняя в роду»? — удивилась Грета, — как только восемнадцать исполнится, так и сможет всем пользоваться.
— Хм, родичей у Гаста не было, а жена… Ну да, получается, что Марийка последняя. Так это ж разве не для благородных закон?
— Это для всех закон, — серьезно сказал некромант.
Дикки тем временем успел переместиться и все спокойно поднялись на второй этаж.
— Тут я живу, с женой и сыном. А вот эти комнаты сдаю. Так-то редко сдаю, гостиница в другой стороне стоит. Мой хлеб — трактир, еда да выпивка. Бывает чудным ветром бардов заносит. Они вначале на развалины, там вдохновятся, потом у меня поют. А я всегда им рад. Вот, проходите. Эта побольше, эта поменьше. Вот ключи. Устраивайтесь.
Внизу что-то стукнуло, зашумело и хозяин поспешно ушел. А Грета вошла в выделенную им с Алистером комнату. Просторная и светлая, она была обставлена очень просто — узкая кровать, шкаф, два стула и стол. Большое окно и полупрозрачная кисея на нем.
— Если тебе неловко, то вы с Тирной можете устроиться здесь, а я уйду в маленькую комнату, — негромко сказал Алистер.
— Все в порядке. Главное, чтобы Финли поскорее пришла и принесла Карамельку. Иначе Тирна начнет переживать.
— Тогда раскладывай вещи, а я схожу за большой постелью.
Некромант вышел, а она взялась за разбор походного мешка. На самом деле, она не смотрела что туда успел положить Алистер. Просто поверх всех вещей уложила свое белье, пижаму и сменное платье. Которое нужно повесить и отгладить.
Стук в дверь едва не заставил Грету преждевременно поседеть. Но это оказалась озадаченная Тирна.
— У меня в рюкзаке два отреза сукна, отрез шелка и бархата, несколько ниток жемчуга и большой кусок шоколада.
— Кусок шоколада?
— Ну, от которого куски поменьше откалывают и едят. Я не разворачивала, но пахнет привлекательно. Я просто, что пришла-то, — Тирна проказливо улыбнулась, — хочу посмотреть, что в твоем мешке. До писка интересно.
Подруги вместе вытащили из мешка несколько маленьких одежных футляров, в таких же хранилась та одежда, в которую они переодевались час назад. А еще несколько продолговатых футляров заполненных какими-то инструментами.
— Не то для ювелира, не то для артефактора, — подытожила Тирна.
— Так сейчас ювелир и артефактор, как правило, едины, — улыбнулась Грета. — Давай разузнаем насчет горячей воды?
Разузнавать ничего не пришлось. Вернулся Алистер с большой постелью, которая умещалась у него на ладони и пояснил, что маленькие лохани с горячей водой приносят прямо в комнаты.
— Заказать? — уточнил некромант и вернул кровати прежний размер. Комната тут же перестала казаться просторной.
— Да, хотелось бы. Мне кажется, что волосы пропахли костром, — улыбнулась Грета.
— Дерр Ферхара, а что вы такое интересное положили в походные мешки? — вежливо спросила эйта Краст.
Некромант подвинул кровать, чтобы стояла ровнее и бросил на нее с десяток очищающих заклятий. После чего повернулся к девушкам и спокойно объяснил:
— Решение отправиться в Цал-Диртанн было принято за считанные минуты, но об этом никто не должен догадаться. Потому в ваш мешок были уложены ткани, бусы и шоколад — гостинцы из столицы.
— А мне теперь это все разделить, да так, чтобы никто не обиделся, — хмыкнула Тирна. — спасибо, дерр Ферхара.
Она ушла, а Грета взялась застилать постель. Потом разобрала остатки вещей и дождалась лохани с горячей водой. Внутрь она, конечно, поместилась. Но шевелилась крайне аккуратно, иначе вода выплескивалась на пол. О том, как тяжело было промыть волосы Грета постаралась забыть.
«Все же я очень зависима от водопровода», вздохнула она мысленно. «Не грозят мне эпические подвиги в лесной чащобе».
Она подсушила волосы, переоделась и ушла к подруге — лохань сменили, чтобы Алистер тоже мог искупаться. Правда, как это сделает крупный мужчина было неясно, но Грета искренне пожелала ему удачи.
Постучав, мора Ферхара спросила:
— Можно?
— Заходи!
Комната Тирны была уютнее: полукруглое оконце со все той же кисеей, узкая кровать под ярким покрывалом, шкаф и маленький столик примыкавший к окну. На единственном стуле восседала сама Тирна и грустно смотрела на кровать.
— Ты чего?
— Да вот, смотри. Два отреза сукна, один отрез шелка и один бархата. И две нитки жемчуга. Про шоколад я молчу — сами вечером съедим, если Финли не доберется. И как мне это поделить на трех женщин и двух мужчин?
— Откуда третья женщина?
— Брат женился.
— У тебя есть брат? Ты не рассказывала, вроде.
Тирна только плечами пожала. Грета задумчиво посмотрела на богатства, разложенные на кровати и предложила:
— Так, смотри, по нитке каждой женщине, по отрезу сукна каждому мужчине, а шелк с бархатом — сестре. Ты рассказывала, что она тебя очень ценила и жениха твоего, беглого, не приняла.
— Так мама обидится, — вздохнула Тирна.
