Наша команда претерпела за время работы серьезные изменения. В семьях шестерых участников научной мастерской появилось прибавление: одна из наших подземных астронавтов – Линдсей Ивс – влюбилась и вышла замуж за одного из наших же спелеологов, Рика Хантера (вскоре и они тоже ожидали прибавления); прочие защитили кандидатские и докторские диссертации, заняли профессорские должности. Марина Эллиотт, окончив свою диссертацию, перебралась в Южную Африку, чтобы присоединиться к новому этапу работ в Райзинг Стар. В довершение всего Национальный центр научных исследований Южной Африки почтил нас специальной наградой как «выдающуюся научно-исследовательскую команду». В общем, операция в Райзинг Стар прошла успешно абсолютно со всех сторон.
* * *
Так изменило ли открытие H. naledi наше представление об эволюции человеческого рода?
Так же как и с A. sediba, первая публикация описания H. naledi была вовсе не окончательным результатом, но лишь отправной точкой дальнейших исследований; работы впереди было еще очень и очень много.
Одна мысль все не давала нам покоя во время публикации нашей работы: скелеты из Малапы и Диналеди были намного более полными, чем любые другие обнаруженные ранее скелеты гомининов, с которыми необходимо было провести сравнительный анализ. Находки столь полных скелетов появляются не раньше эпохи первых людей современного типа, вроде неандертальцев…
Во многом H. naledi можно было рассматривать как тот самый шаг вперед от все же довольно примитивного A. sediba к более близкой к человеку видовой форме. Оба – и A. sediba, и H. naledi – имели мозг весьма малых размеров, и в целом их габариты были невелики, как и у более древних австралопитеков; однако череп H. naledi по форме был очень близок к черепам Homo erectus, а зубы сближали его также с H. erectus, H. habilis и даже с ранними людьми современного типа. Факты были, что называется, налицо: у A. sediba было примитивное строение стоп и в целом ног, а нижние конечности H. naledi были почти человеческие; у A. sediba было довольно прогрессивное запястье – даже более близкое к человеческому, чем у H. habilis, а у H. naledi кисть и вовсе была точь-в-точь человеческая, не считая скрюченных пальцев. Впрочем, были и здесь свои исключения – например, строение таза у A. sediba было намного прогрессивнее, чем у H. naledi, таз которого напоминал скорее ранних, только-только вставших прямо на две ноги австралопитеков.
Спустя пять лет после публикации описания малапских находок все больше и больше подтверждалась наша идея о том, что Australopithecus sediba состоял в весьма близком родстве с Homo. В Диналеди же мы вновь имели дело с новым видом – теперь уже раннего Homo, который как раз и напоминал того самого близкого родственника, предка которого мы обнаружили немногим ранее.
Однако были ли naledi на самом деле потомками sediba? Стремясь, как и мы, выяснить это, наши коллеги по всему миру больше всего интересовались главным вопросом: насколько древними были останки naledi?
Совсем скоро мы должны были получить ответ и на этот вопрос.
ГЛАВА 30
На февраль 2014 года мы назначили начало работ в пещерной камере, обнаруженной во время первой экспедиции Риком и Стивеном, которая получила номер 102. Ребята столь восторженно отзывались о новой камере, что мне не терпелось взглянуть на нее самому. Однако первый же тоннель оказался слишком узким для меня: две вертикальные стены до боли сдавливали мою грудную клетку, но протиснуться дальше, несмотря на все извивания и прочие ужимки, все никак не удавалось. Алия и Рик – оба худющие, – конечно же, без проблем пролезли вперед и были уже далеко. Следом за мной шел Джон; наблюдая за моими безуспешными трепыханиями, он, пожимая плечами, протянул:
– Давай-ка я попробую, а, Ли?
– М-да уж… Видимо, придется мне в сторонке посидеть… опять, – сардонически ответил я.
Проведя под землей несколько часов кряду, я вынужден был несолоно хлебавши возвращаться наверх. Более того, обратный путь каким-то непонятным образом казался еще теснее, чем был! Стены сжимались вокруг еще сильнее, порой и вовсе непросто было найти подходящую точку опоры. В общем, передвижение мое было донельзя затруднено. Впрочем, я пытался контролировать свои эмоции, фокусируясь на конкретных преградах на пути, – мне вспоминались занятия по нырянию с аквалангом, когда необходимо было уметь реагировать в потенциально опасной ситуации холодно и расчетливо; словом, я не оставлял попыток выбраться наружу. Спустя три четверти часа нескончаемых оханий и проклятий, насквозь мокрый от пота я наконец вырвался на свободу.
– Предлагаю отныне называть этот участок «Перевалом Бергера»! – давясь от хохота, произнес Рик; все собрались в тени входа в пещеру и, смеясь, обсуждали сегодняшнюю вылазку. Я стоял, с ног до головы покрытый слоем пещерной грязи.
Это был первый и последний раз, когда я пытался добраться до Камеры 102, но оно того стоило. Путь сюда лежал почти под прямым углом к маршруту, ведущему к Диналеди; если смотреть по карте, то их разделяло всего каких-то сто метров, на деле же, однако, они находились на абсолютно разных полюсах пещерной системы. Подземный путь из одной в другую был чрезвычайно долог и сложен – соответственно, вероятность того, что некий натуральный процесс мог бы переместить кости из одной пещеры в другую, равно как и наполнить останками обе пещеры через единый вход в пещерную сеть, стремилась к абсолютному нулю.
А между тем Камера 102 буквально до отказа была забита останками гомининов! В эту нашу первую вылазку мы зафиксировали на карте и достали из осадочных слоев Камеры череп, нижнюю челюсть и еще несколько хрупких фрагментов. Все началось по новой: сперва сканируем, потом описываем, затем, освободив от породы, поднимаем на поверхность и каталогизируем каждую находку. Марина Эллиотт – наш ведущий подземный астронавт – фактически возглавила проведение раскопок в Камере 102 в следующие два года; периодически к ней присоединялись Бекка, Ханна или Элен. В итоге к началу 2016 года им удалось обнаружить большую часть скелета взрослого гоминина, как минимум один фрагмент скелета еще одного взрослого индивида, а также несколько зубов и костных фрагментов, судя по которым, можно было заключить, что принадлежали они трем детям или подросткам.
С чем же мы имели дело в Камере 102? Сначала мы считали, что останки гомининов оттуда совсем не обязательно также должны были принадлежать H. naledi. В находящейся всего лишь в паре сотен метров отсюда пещере Сварткранс, к примеру, прекрасно уживаются по соседству друг с другом останки Paranthropus robustus и некоего вида Homo (вероятно, H. erectus). Быть может, и Райзинг Стар была пристанищем более чем для одного вида гомининов.
Однако спустя несколько месяцев тщательного изучения находок все более очевидным представлялось то, что останки из Камеры 102 принадлежали тому же виду, что и останки из Диналеди. Бедренная кость имела ту же продолговатую шейку и овальное сечение; позвоночник был столь же малого размера, но с таким же крупным спинномозговым каналом; ключица была короткая и изогнутой формы, совсем как у naledi. Спустя некоторое время нам удалось собрать полный комплект из 32 зубов, принадлежавших взрослому индивиду, череп которого мы обнаружили в первый день: все зубы были как две капли воды похожи на зубы гомининов из Диналеди, то есть примитивные в пропорциях, с нетипичной формой клыков и премоляров. В общем, идентичность форм и размеров всех находок из Камеры 102 с коллекцией Диналеди указывали на то, что и здесь мы имели дело с Homo naledi. Вряд ли это было простое совпадение; скорее было похоже на то, что кости из Камеры 102 и 101 принадлежали особям одной и той же популяции гомининов.
