В целом это, несомненно, была лучшая экспедиция из всех, в которых я принимал участие. Все шло как по маслу, не считая мелких ушибов и царапин у членов команды. Самое серьезное повреждение за все время проведения работ получила Алия во время подъема из Камеры; она несильно ободралась, но все же ей наложили несколько швов. Уверен, сейчас она иногда с гордостью поглядывает на этот небольшой шрам.
Отрадно было видеть, что наши усилия по взаимодействию со средствами медиа и социальными сетями возвращались сторицей. Тысячи и тысячи людей по всему земному шару следили за нашей работой, читали блоги, смотрели наши трансляции; преподаватели в университетских аудиториях рассказывали о наших новых находках; а наши коллеги всё с большим интересом наблюдали за ходом исследований и делились своими мнениями по этому поводу. Одним словом, люди по всему миру с удовольствием слушали «голоса из пещеры» членов команды, а мы с радостью делились с ними нашими новостями.
* * *
С первого же дня работ в Камере и первых же поднятых наверх находок мы были совершенно уверены, что имеем дело с неизвестным доселе существом. Бедренные кости напоминали строение бедер у Люси и sediba – с продолговатой, уплощенной шейкой и небольшой головкой. Моляры также выглядели довольно примитивно, увеличиваясь вглубь челюстей; однако сами зубы были весьма малого размера, даже меньше, чем у sediba. А уж если вспомнить о метакарпальной кости – ничего подобного до сих пор науке известно не было.
В последующие пару недель это чувство чего-то необычного только возрастало. К сожалению, череп, извлеченный нами из Камеры, был не столь полон, как бы нам хотелось. Аккуратно достав его из спасительного контейнера, Петер взялся за его реконструкцию; когда он закончил, стало ясно, что мозг у этого гоминина был совсем небольшой – вероятно, размером с апельсин. Еще большее сожаление вызвало отсутствие лицевых костей. Впрочем, сожалеть нам пришлось недолго: тщательное исследование территории Головоломки принесло плоды в виде находок еще двух частичных челюстей. Причем одна из них, принадлежавшая, судя по стертым до самых корней зубам, весьма старому индивиду, залегала в породе вместе с еще одним частичным черепом. На этот раз у черепа сохранилась верхняя часть левой глазной впадины с совсем тонкой надбровной дугой. Петер собрал вместе разрозненные фрагменты этого черепа, и мы увидели очертания лица гоминина в профиль – от окружности глаза до затылка.
Я сидел под Научным тентом и осторожно изучал череп: в профиль он был очень похож на миниатюрного Homo erectus – те же тонкие надбровные валики и характерное заглазничное сужение. Судя по строению черепа, расположение челюстных мышц было также совершенно отлично от австралопитеков. И вместе с тем мозг, который этот череп защищал, был более чем скромного размера, даже меньше, чем у первого найденного нами черепа. Ни один из известных черепов эректусов не обладал мозговой полостью столь малого объема. И как будто подливая масла в огонь – с обратной стороны черепа был мощный затылочный бугор, характерный для Homo erectus, но округлая форма затылочной кости напоминала скорее затылок современного человека!
Мне оставалось лишь в недоумении покачать головой: да, я действительно никогда в жизни ничего подобного не видел.
ГЛАВА 25
В предпоследний день нашей операции я отозвал в сторону Рика и Стивена: я не забыл о своем обещании дать им возможность достать их потенциальную вторую находку – бедренную кость в другом ответвлении пещеры. Теперь, когда операция успешно подходила к своему завершению, было самое время.
– Значит так, – сказал я им, – берите Марину и Бекку и отправляйтесь. Но мне нужна четкая карта и фотографии с разных ракурсов перед тем, как вы ее достанете, ясно?
Едва я договорил, как они, кивнув, в мгновение ока исчезли.
Два часа спустя я сидел на большом валуне неподалеку от входа в пещеру, изучая проксимальный конец бедренной кости, как две капли воды похожей на ту, что мы достали из Камеры. Эту кость ребята нашли в совершенно противоположном направлении – в еще одной камере в пещерной системе: там, где нужно круто брать налево, чтобы выйти к Драконьему Хребту, если пройти еще метров шестьдесят, будет пологий спуск, как раз и ведущий к новой камере. Судя по всему, новая камера не имела к старой Камере никакого отношения, ведь их разделяло более ста метров подземных лабиринтов. В системе Витса первая Камера значилась под кодовым номером 101 (именно поэтому при каталогизации находок все они получили номера, начинающиеся с «101»), поэтому новая камера стала номером 102.
Я был совершенно сбит с толку: неужели по соседству со столь обширными залежами костных останков в той же самой пещерной системе могут быть еще и другие – как такое вообще возможно? Я оторвал взгляд от кости – заговорщицкие ухмылки играли на лицах всех четверых.
– Там было что-нибудь еще? – вкрадчиво произнес я.
– Да так… Разве что только череп, – небрежно протянула Марина.
Все только начиналось…
* * *
Итоги 21-дневной операции в Райзинг Стар были просто невероятными: нам удалось поднять на поверхность в общей сложности более 1300 костей гомининов! Такого количества костных останков до сих пор нигде в Африке не находили.
Нам понадобилось всего лишь четыре недели для разработки и проведения всей операции, в которой принимали участие высококлассные ученые, профессиональные спелеологи и множество отважных волонтеров-студентов. При этом, работая в столь суровых и неблагодарных условиях, мы завершили экспедицию без единой серьезной травмы и происшествия.
Изначально планировалось по возможности поднять на поверхность частичный скелет гоминина, а также детально описать контекст залегания. То, что мы в итоге обнаружили, – о таком нельзя было и мечтать: в коллекции представлены практически все кости скелета, как минимум в одном экземпляре! В большинстве же случаев у нас и вовсе было несколько костей одних и тех же частей тела разных индивидов. Более всего было зубов; детальное изучение зубов и челюстей показало, что мы имели дело с останками как минимум дюжины индивидов, среди которых было несколько детей, один старик, а также особи других возрастов. И вместе с тем количество обнаруженной фауны ограничивалось шестью птичьими костями и парой-тройкой зубов разных грызунов. Столь странного местонахождения палеоантропология еще не встречала.
И более того! В Камере все еще оставалось великое множество, вероятно тысячи, залегавших в породе костных останков гомининов. Но как ни велико было наше желание, продолжать раскопки не представлялось возможным: бюджет экспедиции был практически израсходован, и помимо этого необходимо было начинать полноценные научные исследования останков, которые уже были подняты на поверхность. Лишь после всестороннего изучения имеющихся находок можно было принимать решение по поводу дальнейшего проведения раскопок в пещере. Никогда в жизни я не был так горд своей командой, но, к сожалению, пришло время завершать экспедицию.
К тому же весь мир следил за нашей работой, и люди постоянно задавали нам те же вопросы, что и мы задавали сами себе: какому виду принадлежали эти существа? Каким образом такое количество костных останков вообще оказалось в столь труднодостижимой камере в подземной пещерной системе? Каков был возраст находок? Все это, конечно, не могло не подстегивать наш исследовательский дух; мы обязаны были вскоре дать ответы на эти вопросы.
