К счастью, через несколько месяцев мы переехали, и от новой школы я пришел в восторг. Я быстро обзавелся друзьями и здорово провел время, но те первые месяцы в Америке выдались очень тяжелыми. В семь лет кажется, что такие вещи оставляют травму на всю жизнь. Но хорошая новость заключается в том, что все эти годы я занимаюсь таппингом, избавляя свое тело от негативной эмоциональной энергии.
Отпускаем прошлое: техника примирения с собой
Пришла пора взглянуть на события из вашего детства, которые могут быть как-то связаны с вашей болью. Это можно сделать в рамках замечательного упражнения – техники примирения с собой (Personal Peace Procedure), разработанной Гари Крейгом.
Упражнение заключается в том, чтобы составить список всех событий вашей жизни, которые продолжают вам докучать, и систематически простучать их. Его можно использовать для любого жизненного периода, но мы пока сосредоточимся на детстве. Обнаруживая, нейтрализуя и устраняя эмоциональный багаж, оставшийся от происшествий родом из детства, вы успокаиваете внутренний конфликт, существующий в организме. Чем слабее внутренний конфликт, тем прочнее мир с самим собой и тем меньше эмоциональных и физических страданий: все вместе это способствует избавлению от боли.
Процедура такова:
1. Составьте в своем блокноте список всех событий вашего детства, которые продолжают вам докучать. Не удивляйтесь, если он окажется длинным: это нормально. Чтобы подстегнуть память, можно разбить события на группы:
• Рождение, 0–5 лет, 5–10 лет, 10–15, 15–18.
• Отношения с братьями, сестрами и другими людьми, которые жили с вами в одном доме.
• Школьные годы: детский сад и первый класс, начальная школа, средние классы, старшие классы, университет.
• Другие травмы, болезни, аварии, поступления в больницу.
• Характер отношений с матерью, отцом, друзьями, характер других важных отношений.
• Что вы узнали или что говорили себе в результате этих событий о себе, о других, обо всем мире? Помните, вы можете простучать негативные убеждения, которые сформировались у вас в результате тех событий, и освободиться от них.
2. Возможно, при составлении этого списка вам покажется, что некоторые события в данный момент не вызывают у вас никаких неприятных чувств. Ничего страшного. Все равно запишите их. То, что вы их вспомнили, может указывать на то, что и их нужно проработать.
3. Оцените все записанные события по шкале от нуля до десяти, где десять означает сильнейшее эмоциональное воздействие.
4. Простучите их все, начиная с «десяток». Не забывайте отмечать другие конкретные аспекты, которые могут всплыть в процессе, и простукивать и их тоже. Можно начать работать, например, с гневом на какое-то событие, а потом обнаружить, что оно вызвало у вас еще и печаль.
5. В ходе таппинга могут всплыть новые воспоминания и заботы – оценивайте их по нашей шкале и добавляйте в список.
Если вы приучите себя заниматься таппингом каждый день, прорабатывая по два-три события из списка, то с десятками, даже сотнями событий управитесь за несколько месяцев. Отмечайте в блокноте любые перемены: как вы себя чувствуете, где и как сильно болит, как часто вы расстраиваетесь или чувствуете, что задели уязвимое место, что происходит в ваших отношениях с людьми. Вернитесь к некоторым событиям и отметьте, как эти, прежде такие тяжелые, происшествия уходят в ничто.
Далее мы увидим, как то, что говорят нам в детстве, может внести заметный вклад в хроническую боль.
Когда жестокие слова не дают покоя
Боли у Бобби начались двадцать пять лет назад, после того, как умер ее отец.
– Во мне было столько ярости из-за того, через что нам пришлось пройти по его милости в детстве, а я так и не смогла ее выразить. И я так и не услышала, как отец говорит, что гордится мной, – а я хотела услышать это больше всего на свете. Я старалась изо всех сил, но он так этого и не сказал.
Шел второй день семинара по избавлению от боли, и мы только что приступили к трудному делу – погружению в прошлое. Бобби вызвалась выйти на сцену. Слезы брызнули у нее из глаз, стоило ей заговорить.
– Когда мне было пять, отец сказал, что лучше бы мне не рождаться… в мой день рождения… Всю свою оставшуюся жизнь он вбивал мне в голову, что я никчемная и никуда не гожусь. Каждый день я слышала, что я жирная, бесполезная, ленивая неряха, которую никто никогда не полюбит.
– Почему он так говорил? – спросил я.
– Потому что не умел по-другому. Он не знал любви и не умел дарить ее… а мне только и нужно было, что его любовь. Когда я пришла домой с полным табелем пятерок, он спросил меня, со сколькими учителями мне пришлось переспать, чтобы заработать такие оценки.
Потрясенный зал ахнул.
– Я тогда училась в средней школе. Я заработала эти оценки, потому что хотела, чтобы мой отец гордился мной. Тогда я впервые поняла, что хочу, чтобы он гордился мной, – всхлипывая, говорила Бобби. – Когда он умер, я лишилась этой возможности. Моему сыну тогда было всего шесть месяцев, и из-за боли я больше не могла играть с ним. Дошло до того, что, когда ему было два года и муж спросил меня, что я хочу на день рождения, и я сказала: «Если ты правда хочешь исполнить мое желание в мой день рождения, возьми свой дробовик и пристрели меня». Я хотела этого каждой клеточкой моего существа. Я просто больше не могла. Мой сын сидел рядом со мной на диване. Я хотела умереть: раз мой отец меня не любит, на что мне надеяться?
Бобби постукивала по точкам и рыдала, воспоминания захлестывали ее.
– Я так зла на него… и всю жизнь душила это в себе.
Чтобы нейтрализовать воспоминания Бобби об отце, я начал медленно разматывать ее память.
– Как он выглядел?
– Среднего роста, среднего телосложения, в общем, простой рабочий человек, – ответила она, не прекращая постукивать.
– Кем он работал?
– Старшим механиком на бумагоперерабатывающей фабрике в Грин-Бей.
– Какое твое самое первое воспоминание о нем?
Она стала рассказывать, как отец сказал, что лучше бы ей не рождаться.
– Мне было пять лет; это был мой день рождения. Он сказал это при моих друзьях, и я вскочила и бросилась в ванную. Я забралась в ванну и стала раскачиваться взад-вперед.
– Где ты сейчас видишь это воспоминание? Это картинка? Ты чувствуешь его в своем теле?
– Прямо тут, – Бобби показала на свой живот. – Это тугой узел. И там запертая дверь, которая его сдерживает, потому что если я открою ее, то что со мной будет?
– Значит, оно за запертой дверью?
– Очень прочной дверью… пятнадцать-восемнадцать сантиметров (толщины), по крайней мере.
– Она деревянная? Металлическая? Как она открывается? – спрашивал я, помогая ей довершить эту воображаемую картинку.
