В результате всего, что он пережил, отношения Джона с людьми не складывались. Когда я встретился с ним в 2007 году на нашем первом семинаре по таппингу, он был женат в третий раз, и жена описала его как «брюзгу». Он никогда не смеется, сказала она, а его раздражительность создает напряженную атмосферу в доме. Возвращаясь домой из школы, дети сразу спрашивают, дома ли отец, потому что боятся разозлить его, если будут слишком сильно шуметь или как-то еще ему помешают.
Когда пришла очередь Джона поделиться своей историей на семинаре, его мягкая, спокойная манера поведения омрачилась. Спустя сорок лет после возвращения с войны, он все еще отчетливо помнил, как они запускали ракеты и смеялись вместе с другими солдатами, будто это все игра (обычный механизм приспособления, к которому солдаты прибегают, чтобы пережить войну). Рассказывая свою историю, он повесил голову от горя и стыда за всю ту жестокость, какую ему приходилось творить на войне. Глядя на него, можно было практически ощутить, каким бременем легло на его душу чувство вины. Кроме того, он рассказал, что зол на тогдашнее правительство за то, что они «одурачили» его и других солдат, заставив совершать ужасные вещи по сомнительным причинам.
Простукивая свои воспоминания о войне, Джон открыл нам, что в детстве отец постоянно бил его. Он не мог припомнить ни одного случая, когда бы отец выказывал ему свою любовь и привязанность. Чаще всего отец бил Джона широким кожаным ремнем по спине – по тому самому месту, которое теперь у него болело. Получилось так, что Джон годами нес колоссальный гнев, боль и горе из-за отцовских издевательств в том самом месте на спине, по которому его били в детстве. Простукивая воспоминания об отце, Джон почувствовал, как боль уходит. С каждым воспоминанием, от которого он освобождался, она слабела.
Чтобы освободиться от эмоционального бремени, оставленного войной, Джон простучал также свое чувство вины из-за ужасных вещей, которые ему приказывали совершать в его бытность солдатом. После окончания войны, надеясь вернуть тот долг, который он чувствовал перед вьетнамским народом, Джон провел немало времени во Вьетнаме, занимаясь благотворительностью. Каждый год он возвращался туда по нескольку раз, чтобы учить и помогать всем, чем мог. С годами он стал также помогать вьетнамским семьям перебираться в Америку. Каждый раз, как им отказывали, Джон впадал в глубокую депрессию и чувствовал еще большую вину, как если бы снова лично подвел их.
В процессе таппинга Джон осознал, что его чувство вины стало бездонной бочкой. Что бы он ни делал, он не мог вернуть тот долг, который чувствовал перед вьетнамским народом. С годами даже жизнь дома, с семьей, стала ему тяжела. Каждый раз, как он проводил дома по нескольку месяцев подряд, чувство вины начинало глодать его так, что он спешил во Вьетнам оплачивать свой долг. В результате его поездки становились все дольше, и он все больше отдалялся от жены и детей.
В течение выходных Джон простучал эти различные слои эмоций, и спина у него прошла. К концу семинара он мог спокойно сидеть на полу, скрестив ноги, чего ему не удавалось уже много лет. Кроме того, он рассказал, что его чувство вины перестало быть таким сильным.
Через несколько месяцев после семинара, когда моя команда пыталась связаться с Джоном, чтобы узнать, как у него дела, мы его не застали – он уехал во Вьетнам заниматься благотворительностью. Но теперь его подвигло на это не чувство вины – он поехал учить вьетнамцев таппингу, просто из любви к ним. Его жена рассказала, что он по-прежнему живет без боли и смеется теперь легко и часто. Кроме того, в этот раз он уехал на меньший срок, чтобы вернуться домой и провести время со своей семьей. Его дочь сказала: «Мне кажется, папа стал другим человеком. И мне очень нравится этот человек».
Давайте поговорим со своим телом!
Не пролистывайте это упражнение сразу – выслушайте меня и дайте ему шанс. Мы уже видели, как наше тело пытается связаться с нами, порождая физическую боль, чтобы обратить наше внимание на подавленную душевную боль, застрявшую в организме.
До сих пор эта связь была односторонней: тело разговаривало с вами через физическую боль. Но для полноценной связи нужны две стороны – говорящий и слушающий, и теперь, когда вы знаете, что на самом деле означает ваша боль, пришло время по-новому вслушаться в то, что говорит вам тело.
Что скажут люди, если узнают, что вы разговариваете со своим телом? Не беспокойтесь – в дурдом вас никто не сдаст. Можно объяснить людям, зачем вы это делаете, или просто улыбнуться своей лучшей улыбкой с полным осознанием того, что ваше занятие очень полезно для вас и вашего организма, а все остальное не имеет значения.
Положите руку на больное место. Завязать разговор можно, например, так:
Вы: Привет, колено, это я. Знаю, до сих пор я не очень-то к тебе прислушивался, но теперь я от всей души хочу это изменить. Давай будем работать вместе, чтобы выздороветь. Пожалуйста, прояви терпение – я в этом еще новичок. Я очень хотел бы кое-что узнать. Если бы в этом месте у меня скопилась какая-то эмоция, что бы это могло быть?
Тело: Страх.
Вы: Страх из-за чего?
Тело: Страх, что это не пройдет.
Вы: Спасибо тебе, тело, за то, что доверилось мне и рассказало об этом. Теперь я буду стараться очень внимательно тебя слушать, чтобы тебе не пришлось привлекать мое внимание всей этой болью.
Закончив разговор, оцените названную эмоцию по шкале от нуля до десяти и отдельно оцените силу своей боли по такой же шкале. Запишите их в свой блокнот и приступайте к таппингу – в нашем примере он будет выглядеть, скажем, так.
Точка карате: Несмотря на то что в моем колене скопился страх, сейчас я принимаю себя и выбираю спокойствие.
Точка карате: Несмотря на то что я боюсь, что это не пройдет, и мой страх скопился у меня в колене, сейчас я выбираю спокойствие.
Точка карате Несмотря на то что я боюсь, что лучше не станет, и ничего не могу с этим поделать, сейчас я принимаю свои чувства и выбираю спокойствие.
Бровь: В моем колене скопился страх…
Внешний уголок глаза: Страх, что это так и останется…
Под глазом: Страх, что я перестану быть самостоятельным…
Под носом: Страх, что я потеряю контроль…
Подбородок: Я боюсь того, что ждет меня в будущем.
Ключица: Этот страх в моем колене…
Подмышка: Я не уверен, что могу почувствовать себя в безопасности.
Макушка: Этот страх, что я никогда не почувствую себя в безопасности…
Бровь: Я не могу расслабиться в таком страхе.
Внешний уголок глаза: Мне нужен этот страх…
Под глазом: Мне нужно оставаться начеку…
Под носом: И быть готовым к худшему.
Подбородок: Я хочу расслабиться, но не знаю, как.
