Но даже после окончания Смоленской войны в 1522 г. папская курия продолжала мечтать о церковной унии и антиосманском соглашении с Россией. Войну великие князья Сигизмунд I и Василий III заканчивали уже без посредничества Рима.
Как ни удивительно, к 1520 гг. интересы России и Ватикана совпали относительно Дании. Поддерживая последнюю в войне со Швецией, папа Лев X издал буллу против врага Христиана II Стена Стуре Младшего
[302]. Из Калмарзунда 25 сентября 1519 г. адмирал Соверен Норрби после взятия островов Эланда и Борнхольма писал своему королю Христиану II, что для войны в Финляндии необходимо уведомить «великого князя Руси» о помощи войсками
[303]. Христиан II просил Василия III направить в Финляндию корпус численностью до 2000 всадников в помощь датским войскам, а также сделать нападение на Норботен
[304]. В то же время датский король также писал Франциску с предложением заключить союз с Великим княжеством Московским, однако тот отклонил план, поскольку ему было известно, что «московиты» — «схизматики», следовательно, для заключения договора с государем «московитов» ему потребуется разрешение папы
[305].
В историографии распространено мнение, будто бы «кратковременное сближение Русского государства с Тевтонским Орденом не принесло никаких результатов»
[306]. Однако подобные оценки базируются на анализе только политических и дипломатических аспектов, в них не учитываются военно-стратегические последствия соглашений. По нашему мнению, русско-прусский союз, несмотря на свою короткую жизнь, имел положительные последствия для России. Хлипкий военный альянс все же сковал силы польской Короны и вынудил ее держать войска на случай войны с Тевтонским Орденом. Вследствие этого после 1518 г. Польша не могла оказать значительную помощь Литве ни наемниками, ни добровольцами. Пассивность Польши в военных делах на русско-литовском фронте была фактически оплачена суммой около 37 000 гульденов
[307], которой едва хватило бы на годовой наем всего тысячи пехотинцев.
На первый взгляд, и союз с датчанами также не принес никаких преференций. «Вообще то было бы сильным преувеличением сказать, — пишет датский исследователь Микаэль Венге, — что союз с Россией привел к установлению настоящих братских отношений между государствами. С датской колокольни Россия виделась чужой, непонятной и враждебной страной, о которой датчане имели очень слабое представление»
[308]. Дания не вела боевых действий с Польшей и Литвой, не объявляла войны. Но тем не менее альянс с королем Христианом оказал непосредственным образом влияние на результаты русско-литовских кампаний 1512–1520 гг. Во-первых, Дания в рамках соглашения поддерживала Тевтонский Орден в войне против Польши деньгами и наемниками. В течение 1519–1520 гг. главный союзник Великого княжества Литовского — Польская Корона — был скован боевыми действиями против Тевтонского Ордена. В это время в пограничных районах русско-литовского противостояния мы не видим каких-либо значительных наемных контингентов. Все основные силы Польша бросила против Кенигсберга. Следовательно, Копенгаген был косвенно причастен к тому, что в русско-литовском противостоянии с 1518 г. наемные люди и добровольцы из польской Короны стали играть незначительную роль. Во-вторых, в Москву через торговые пути были доставлены военные специалисты и большое количество стратегических товаров, что не могло не сказаться на общем уровне боеготовности московского войска. Наконец, в-третьих, сам вид коалиции и опасность совместных действий Дании, России и Тевтонского Ордена заставляли ягеллонский двор искать пути к замирению. О прямой угрозе русско-прусско-датского союза заявил перед собравшимися представителями Вендских городов шведский канцлер Петер Якобсон в январе 1520 г. в Данциге: «…злейший враг Сигизмунда и враг Швеции великий князь Московский в союзе с Христианом; великий магистр Прусский Альбрехт, бывший в постоянных раздорах с Польшею, вследствие нежелания признать над собою власть Сигизмунда, также в союзе с русскими и с Христианом»
[309].
К началу 1520-х гг. для Руси и Литвы стало очевидным, что в условиях крымской угрозы весьма сложно организовать крупные операции. Даже при наличии «союзных» договоров с крымским ханом (а у Василия III и Сигизмунда I они были) вовсе не гарантировали замирения на границах с татарами. Активные боевые действия во второй половине 1520–1521 г. практически не велись. Сигизмунд и панырада согласились на перемирие с «московитами» без посредничества папской курии. 2 сентября 1520 г. предварительный договор был утвержден приложением печатей литовских послов
[310].
В этом политическом клубке взаимоотношений в Восточной Европе немалую роль стал играть Крым. Мухаммед-Гирей пытался склонить Василия III к совместным действиям против Астраханского ханства
[311], а тот, хоть и делал вид, что может помочь, даже и не думал помогать. Впрочем, Владимирский летописец под 7028 г. (1520 г.) оставил сообщение о том, что хан Мухаммед-Гирей «просил у великого князя Василья Ивановича силы в помочь, когда ходил на Астрахань. И князь великий дал ему в помочь 7 городов силы судовой»
[312]. Но очевидно, что если судовая рать и собиралась, то в войне никак не участвовала.
