– Это лишь краткая глава в истории Бессмертного Ордена, – сказала Зара. – Или как там историки нас назовут. Я хочу сказать, когда пробьет час выйти из Идриса, и весь мир расстелется у наших ног, ожидая, когда мы наведем порядок, никого не будет интересовать, как ты тосковал по колбасе. Нет, они напишут о битвах, в которых мы победили, и как мы были прекрасны на полях сражений, и как наши враги, вроде Эммы Карстерс, умерли жалкой смертью, давясь мольбами о пощаде.
– Последний раз я видел ее на пляже в разгаре вечеринки, – обронил Мануэль. – И не похоже, чтобы она о нас думала.
– Вот и прекрасно, – сказала Зара. – Пусть вообще о нас не думают. И пусть мы станем последним в жизни, что они увидят. Идем. Защиты стоят, все в порядке. И поторопись, а то на обед ничего не достанется.
Разговор закончился, голоса смолкли. Ливви стояла одна на зеленом лугу, а Идрис был как всегда недоступен. Но, вообще-то, это уже успех, разве нет? Внутрь она не попала, но информацию собрала. Так, и что же она узнала? У Когорты кончаются припасы, а сами они такие же неприятные, как раньше. У них есть план в какой-то момент – неизвестно, в какой – внезапно выйти из Идриса и поставить весь мир на колени. И, что самое важное, они, судя по всему, могут шпионить за внешним миром. И опять не понятно как.
Надо немедленно вернуться к Таю и доложить о результатах. Нужно только покрепче ухватиться за нить некромантской магии, которая связывает их, и отправиться домой. Никогда еще она не оказывалась так далеко от своего близнеца, и ощущение, надо сказать, было не из приятных. И тем не менее, это было ощущение, и Ливви им наслаждалась. Не так уж много их у нее осталось. Многие месяцы она едва не тенью стелилась у Тая под ногами, а теперь удалилась на такое расстояние, что чувствовала себя сразу и плотнее… и разреженней, чем раньше.
Ливви утонула в травяном лугу, уменьшаясь с каждым мгновением, пока травинки не вознеслись вокруг нее башнями. Гул насекомых тоже изменился – пронзительный писк понизился на тон, замедлился, стал похож на грохот. Почему, интересно, она видит и слышит, но не может ни к чему прикоснуться? Она протянула руку к исполинскому плоскому стеблю, ахнула и отдернула ее: бусина крови вспухла на ладони, словно она и правда порезалась о зеленый край травинки! И когда она поднесла руку ко рту, кровь оказалась вкуснее всего на свете – за всю ее жизнь! Ливви закрыла глаза, наслаждаясь вкусом, а открыв их, уже снова парила над безмятежной черной пустотой Диммет-тарна.
* * *
Она должна что-то сделать… Кто-то знал ее и знал, что она должна сделать. Она чувствовала, как ее тянет куда-то, как воздушный шарик на веревочке. Прочь от черного зеркала, в котором не разглядеть лица, как ни старайся. И она позволила себя утянуть.
В следующую секунду она оказалась в комнате с каким-то высоким и тощим лохматым мальчишкой. Он беспокойно расхаживал из угла в угол, вертя в пальцах пустую зажигалку, а за ним ковыляло какое-то мелкое создание, пытаясь хватать его за пятки.
– Ливви! – воскликнул мальчик.
Едва услышав этот голос, она узнала – себя и его. Надо же, какой высокий. Да и не мальчик уже совсем. И дело не в том, что она уменьшилась – просто он растет, и будет продолжать расти, а она умерла. Вот и все.
– Тай, – сказала она.
– Тебя не было весь день! Сейчас три утра. Я не спал, я беспокоился. Чувствовал, что ты… очень далеко. Как будто что-то… не так.
– Все было так, – сказала она. – Просто я никак не могла пробраться в Идрис. Но, кажется, я каким-то образом оказалась снаружи, сразу за стеной… Я подслушала разговор Зары и Мануэля. Они проверяли защиты и болтали.
– Так, и о чем же они болтали? – Тай сел на край стола и открыл тетрадь.
– В основном о том, как они голодают. Но, судя по всему, у них есть способ шпионить за нами. Ну, не за нами с тобой, а вообще. Они как-то подсматривают за всеми, кто не в Идрисе, и планируют неожиданное нападение.
– Когда? – Тай что-то строчил в тетради.
– Этого они не сказали. «Неожиданное нападение» это еще мягко сказано. Они выразились в том смысле, что когда они нападут, мы очень удивимся, а потом сразу умрем. Потому что они реально крутые, а мы сидим себе и трескаем круассаны. Потом они проверили защиты и ушли, и больше я ничего не слышала.
– Так, – сказал Тай. – У нас тут два блока информации. Надо пойти кому-нибудь рассказать. Я могу сказать Рагнору… или Катарине.
– Нет, – возразила Ливви. – Это я узнала, и хочу сама рассказать. Для этого мне нужен Магнус. В последнем письме Хелен вроде писала, что он болтается в Лос-Анджелесском Институте?
– Да, – сказал Тай, помолчав и не глядя на нее. – Думаю, это будет честно. Давай. Только…
– Что?
– Пока тебя не было… ты чувствовала что-нибудь интересное? Что-нибудь новое? Странное?
– Нет, – сказала Ливви, немного подумав. – Запиши это себе в тетрадку. Что я ничего такого странного не чувствовала. Не волнуйся за меня, Тай. Я мертва. Ничего плохого со мной уже не случится.
Ирен валялась у Тая на кровати, вытянув лапы и придирчиво вылизывая одну из них. Немигающий взгляд золотых глаз все так же упирался в Ливви. Мне сказали, теперь это мое место. А твое где?
– Вы с Ирен присмотрите друг за другом, пока меня не будет?
– Ты прямо сейчас пойдешь? – Тай поморщился, словно от этой мысли ему стало не по себе.
– А чего ждать? – И сейчас же комната вокруг растворилась. Ливви снова стояла на берегу возле Лос-Анджелесского Института.
Солнце погружалось в быстро темнеющие воды Тихого океана. В шорохе волн, набегающих на песок, было что-то неправильное.
В окнах Института горел свет: видимо, там уже успели поужинать. Кто-то сейчас моет посуду – наверняка Хелен или Алина. Тавви собирается спать, ему почитают книжку перед сном. Марк и Кристина, скорее всего, в Нью-Йорке. Марк уже привык к человеческому миру… наверное. Ей всегда было странно думать, что его у них забрали, а потом взяли и вернули. Он был такой чужой, когда вернулся… А сейчас она сама – еще более чужая.
Ливви захотела как можно скорее оказаться в Институте, подальше от черной воды, так неприятно напоминающей черноту Диммета, – и оказалась.
Хелен сидела на кухне, посуду пока так никто и не помыл. Алина положила голову ей на плечо, обняла за плечи – как будто они сидели у себя дома, как будто всегда жили тут. И не было никакого изгнания на крошечный промерзший остров вдали от семьи и родных.
– Так здорово, что Марк с нами, хотя бы на несколько дней, – сказала Хелен.
Алина уткнулась лицом ей в шею.
– М-м-м. Думаешь, ему правда можно доверить Институт на пару часов? Я думаю, мы с тобой заслужили денек в спа.
– Нет, – отозвалась Хелен. – Совершенно не думаю. Но давай все равно так и поступим.
Приятно видеть, что девушкам так хорошо. Но в то же время это ужасно несправедливо. У всех есть дом – у Марка, Хелен… Даже Таю будет куда вернуться. Но у нее дома больше нет. Она нигде больше не будет дома. Ливви накрыло волной тоски, отчаяния и зависти, и будто материальный мир все еще ей подчинялся, гора тарелок возле раковины неожиданно обрушилась, осыпая стол и пол осколками фарфора и остатками еды.
