– Нет, – повторил он уже не так сварливо, но не менее твердо. – Я не Клайв Брейкспир. Я пришел помочь, а не захватить власть. Когда ты увидел, что происходит, ты велел вашим людям отступить. Ты и должен стать главой вашего Института, пока Консул не примет решение.
Хоакин стоял, как громом пораженный.
– Восстанавливать Институт вы будете вместе с Сумеречным базаром, – сказал Алек. – Ресурсами я вас обеспечу.
– И я тоже, – добавила Джульетта.
Хоакин уставился на нее круглыми глазами, потом нерешительно снова перевел взгляд на Алека.
– Королева Сумеречного базара, – представил тот Джульетту. – Как думаешь, сможешь с ней сотрудничать?
Джульетта устремила на Хоакина враждебный взгляд. Во рту у нее все еще проглядывали волчьи зубы. Хоакин поднял руку, словно хотел указать на кровь у нее на руках, и Алек на мгновение испугался, что корни раздора между Нижним миром и нефилимами здесь уходят слишком глубоко…
Но Хоакин взял руку Джульетты, поднес к губам и поцеловал.
– Я и понятия не имел, – выдохнул он, – что Королева Сумеречного базара так прекрасна.
Алек подумал, что, кажется, снова все неправильно понял. Над склоненной головой Хоакина Джульетта выпалила десяток безмолвных фраз – видимо, требовала объяснений, сопроводив их отборными французскими ругательствами.
– Сумеречные охотники всегда своего добьются, – фыркнула Лили.
– Что ж, ладно… Кажется, мы движемся в сторону сотрудничества, – пробормотал Алек и снова повернулся к толпе. – Это дитя из рода нефилимов теперь находится под защитой Нью-Йоркского Института, согласно стандартной процедуре усыновления. Хотя глава вашего Института пал жертвой коррупции, будем считать, что даже при плохом руководстве вы сумели выжить и сохранить честь. Держите Брейкспира под стражей, позже его отдадут под суд. Я, разумеется, буду часто наведываться сюда, чтобы оформить опеку как полагается, и контролировать то, что тут происходит. Я хочу верить в моих собратьев Охотников, так не подведите меня!
Джем наверняка позаботится, чтобы по-испански это звучало лучше. Алек повернулся к Джульетте, которой уже удалось, приложив определенные усилия, высвободить руку и даже отступить на пару шагов. Хоакин не сводил с нее восторженного взгляда.
– Так, – сказала Джульетта, указывая на троих своих подопечных, – мне срочно нужно к детям!
Рози помахала Алеку.
– О-о, – разочарованно протянул Хоакин. И тут он заметил, что рядом с детьми больше никого нет. – Наверняка это очень трудно – управлять Сумеречным базаром, будучи при этом одинокой матерью!
В его голосе вдруг зазвучала надежда.
– И то и другое было нелегко, – призналась Джульетта.
– Это просто замечательно! – просиял юноша.
– Что?!
Но Хоакин уже устремился к детям с явным намерением немедленно стать им лучшим другом. Алек надеялся, что в карманах у него достаточно конфет.
– Он что, там внутри дымом надышался? – спросила Джульетта.
– Возможно, – пожал плечами Алек.
– Сумеречные охотники – люди очень упорные, – сказала Лили. – Просто очень. Как ты относишься к смертельно серьезным романтическим отношениям?
– Да я даже не знаю, как его зовут! – воскликнула Джульетта, однако бросила оценивающий взгляд на Хоакина, чье знакомство с детьми, кажется, проходило весьма успешно. Во всяком случае, мальчишка-колдун уже сидел у него на шее.
– Его зовут Хоакин, – услужливо подсказал Алек.
– Возможно, некоторые Охотники мне все-таки нравятся, – с улыбкой заметила Джульетта. – Всегда рада тебе, Алек Лайтвуд. Спасибо за все!
– Не за что, – ответил он.
Джульетта направилась к детям, велев им немедленно оставить в покое нового главу Института.
Алек посмотрел вокруг: дым поднимался к небесам, но люди на улице разговаривали свободно и без страха. Его взгляд упал на Тессу и Джема.
– Ну что, домой? – спросила Тесса.
Алек прикусил губу и кивнул.
– Напишу Магнусу, чтоб открыл нам портал.
Для опеки над сиротами-Охотниками существовал официальный протокол. Им с Рафаэлем придется еще не раз мотаться в Буэнос-Айрес и обратно, но возвращение домой стоило любых неудобств. Алек хотел, чтобы Рафаэль как можно скорее обрел дом. А еще он устал и хотел наконец уснуть в собственной постели.
– Нет ли у тебя идей, как объяснить все это Магнусу? – негромко спросил он Джема.
– Уверен, ты сможешь найти нужные слова, – ответил тот.
– Спасибо, ты очень помог.
– Ну, ты же сумел заставить ребенка, который никого не любит, полюбить тебя, – улыбнулся Джем. – Алек, спасибо за все, что ты сделал для нас.
Он хотел бы сделать больше, но понимал, что уже сыграл свою роль. Им всем нужно было доверять друг другу – и Алек доверял своим друзьям. Если Эрондейл попал в беду, лучшей защиты, чем Джем и Тесса, искать не нужно.
– Не так уж много я сделал, но рад был повидать вас обоих. Удачи вам с Эрондейлами.
– Благодарю. Удача нам понадобится.
Портал уже был открыт и мерцал.
– Пока, Джем, – попрощалась Лили.
– Ого, никаких прозвищ на этот раз? – обрадовался он. – Пока, Лили.
Алек посмотрел на Рафаэля.
– Я тебе правда нравлюсь?
Мальчишка просиял, кивнул и крепче обхватил руками его шею.
– А, отлично. Это ты понял, – проворчал Алек. – Ну, что ж, поехали домой.
* * *
Они шагнули из портала в электрическое мерцание нью-йоркской ночи. Чуть выше по улице виднелся дом, отсветы ведьминого огня за бледно-голубыми шторами. Алек взглянул на часы: Макс уже должен быть в постели. Обычно он сражался с командой «спать!» до последнего, словно это был учебный демон, так что Магнус сейчас наверняка читает ему пятую сказку или поет третью колыбельную.
Каждый коричневый с белым фасад здесь, каждое обнесенное оградкой дерево на растрескавшемся тротуаре было ему дорого. Давным-давно, когда он был моложе и верил, что так и умрет тут, под тяжестью рухнувших надежд, в каменной твердыне Института, Алек думал, что, возможно, был бы счастливее, если бы жил среди хрустальных башен Аликанте. Тогда он еще не знал, что его дом здесь, в Нью-Йорке – на другом конце города, и ждет его.
Он поставил Рафаэля на ступеньку крыльца, потом подбросил и поставил на следующую, потом подхватил и раскачал – просто так, от радости – а потом, наконец, открыл дверь.
– Алек, – прогрохотал чей-то голос позади.
Он так и подскочил. Лили мгновенно отшвырнула ребенка внутрь, под защиту дверей, развернулась и оскалилась, подняв губу над острыми как бритва зубами.
