– Моей abuela
[14] ты не понравишься, – отрезал Бэт. – Abuela любит Майю. Та специально ради нее учит испанский.
Всякий раз, как Бэт заговаривал о Майе, его хриплый голос делался теплее и тише. Майя была его девушкой. И главой вервольфов. Алек его не винил – о вервольфах беспокоиться не приходилось, у Майи всегда все было под контролем.
– Кстати об испанском, – сказал он. – Я тут собираюсь в Буэнос-Айрес и хочу пригласить Лили с собой, раз уж она на нем говорит. Когда мы вернемся, она наверняка поостынет.
– Путешествие пошло бы ей на пользу, – уныло кивнул Элиот и как-то даже посерьезнел. – В последнее время она сама не своя. Все тоскует по боссу. Ну, то есть, мы все скучаем, но у нее все по-другому. С нами иногда такое бывает.
Он метнул быстрый взгляд на Алека и пояснил:
– Ну, с бессмертными. Мы привыкаем друг к другу за столько-то лет. Столетий. Годы идут, потом кто-нибудь возвращается, и раз – у вас все как прежде. Мир меняется, а мы остаемся теми же. Когда кто-то умирает, мы это долго переживаем. Ты думаешь: интересно, когда я его снова увижу? А потом вспоминаешь, что никогда… и каждый раз это потрясение. Приходится все время себе напоминать, пока сам не поверишь: нет, я его больше не увижу, никогда.
В его голосе было столько боли и печали… Алек кивнул. Он понимал, каково это будет, когда Магнусу придется думать так о нем, Алеке.
Больше никогда…
О, да, он знал, каким сильным нужно быть, чтобы выдержать одиночество бессмертия.
– К тому же Лили может понадобиться помощь клана.
– Ты бы сам очень ей помог, – оборвал его Алек, – если бы относился к своим обязанностям чуть более ответственно.
– Не, это без вариантов, – Элиот покачал головой. – Эй, мистер Глава Института, – он переключился на Джейса. – Вот ты – прирожденный лидер, сразу видно. Давай так: я тебя делаю вампиром, ты помогаешь править кланом и навсегда остаешься красавчиком, а? Как тебе такое?
– Это был бы настоящий подарок всем будущим поколениям, – серьезно кивнул Джейс. – Но нет.
– Элиот! – рявкнул Алек. – Прекращай предлагать людям бессмертие! Мы с тобой уже об этом говорили!
Элиот потупился – вроде бы смущенно, но при этом улыбаясь такой… особенной улыбочкой.
– Кажется, здесь кто-то строит моих людей? – донесся голос снаружи и сверху. – Алек, ты?
Самое неприятное с вампирским кланом то, что взывать к их разуму абсолютно бесполезно, – зато им почему-то страшно нравилось, когда их отчитывали. Рафаэль Сантьяго и правда оставил здесь свой след.
Алек выглянул в раскрытые двери: Лили стояла на галерее в мятой розовой пижаме со змеями и слоганом: «Восстань и бей». Выглядела она устало.
– Ага, – сказал он. – Привет. Джем попросил меня приехать в Буэнос-Айрес и выручить его в одном деле. Хочешь поехать со мной?
Лили просияла.
– Ты спрашиваешь, хочу ли я пуститься в путь с моим бро на помощь этой офигенной деве-в-беде, Джему Каркарстерсу?
– Это значит, да?
– Черт, еще бы! – ее улыбка была такой широкой, что показались клыки.
И она ринулась прочь с галереи. Алек заметил, за какой дверью она исчезла, поднялся, подождал немного, опираясь на перила, потом постучал.
– Входи!
Входить он не стал, но дверь открыл. Комната была тесная, как монашеская келья. Пол и стены – голые, только распятие на гвозде. Это было единственное помещение в отеле «Дюмор», которого не коснулся дизайнерский раж Лили. Да, она снова спала в комнате Рафаэля.
И кожаная куртка на ней тоже была его. Лили взъерошила волосы с ярко-розовыми прядями, поцеловала крест на счастье и повернулась к двери. Вампиров-христиан крест сжигал, но Лили была буддисткой. Крест для нее не значил ровным счетом ничего – кроме того, что когда-то он принадлежал Рафаэлю.
– Ты… – Алек кашлянул. – Ты хочешь поговорить?
Лили пришлось поднять голову, чтобы смерить его взглядом.
– Что, о чувствах? А надо?
– Не хотелось бы, – ответил Алек. – Но можно.
– Вот еще! Лучше поехали скорее к нашему красавцу. Где этот придурок Элиот?
Она сбежала по лестнице в гостиную. Алек последовал за ней.
– Элиот, остаешься в клане за главного! – распорядилась Лили. – Бэт, я забираю твою девушку!
– Ну почему с вампирами всегда так? – он снова покачал головой.
– В административных целях, – усмехнулась Лили. – Майя будет управлять Альянсом Нижнего мира и Сумеречных охотников в наше отсутствие.
– Я не хочу опять отвечать за клан, – заныл Элиот. – Джейс, стань вампиром! Веди нас в будущее! Умоляю!
– Помню, когда-то мне в этих стенах приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть, пока кругом все рушилось… – задумался Джейс. – Теперь тут сплошные подушки, бархат и навязчивая торговля бессмертной красотой. Пожалуй, нет.
– Один крошечный укус, – искушал Элиот. – Тебе понравится!
– Никому не нравится, когда его кровь высасывают досуха, Элиот! – сурово перебил Алек.
Оба вампира в комнате сначала заулыбались, получив отповедь, потом опечалились – из-за смысла сказанного.
– Ты так думаешь только потому, что Саймон все сделал неправильно, – возразила Лили. – Я ему сто раз говорила, что он все испортил.
– Вообще-то Саймон все сделал отлично, – проворчал себе под нос Джейс.
– А мне не понравилось, – отрезал Алек. – И снова говорить я об этом не хочу. Пошли.
– Ах, да, – снова оживилась Лили. – Не терпится узнать, как поживает самый горячий Сумеречный охотник на свете.
– Спасибо, у меня все отлично, – отозвался Джейс.
– Речь вовсе не о тебе, Джейсон, – Лили топнула ножкой. – Слыхал когда-нибудь такое: «Высокий красивый брюнет»?
– Звучит как-то старомодно, – заметил Джейс. – Так, наверное говорили, когда я еще на свет не родился.
Он одарил Лили широкой улыбкой, она ответила тем же. Джейс задирал не только тех, в кого влюблялся, но и всех, кто ему просто нравился, и за долгие годы до Саймона это так и не дошло.
– На свете полно горячих Охотников, – заметил Элиот. – Для этого они и нужны, разве нет?
– Нет, – сказал Алек. – Вообще-то мы сражаемся с демонами.
– А, – сказал Элиот. – Точно.
– Кстати, я вовсе не хвастаюсь, – безмятежно заявил Джейс. – Я просто говорю, что если кто-нибудь сделает наконец альбом с самыми сексуальными Охотниками, мои портреты будут на каждой странице.
– Размечтался, – фыркнула Лили. – Они все будут заполнены фотографиями Карстерсов.
