– Ставлю тыщу на то, что войдет весь! ― крикнул кто-то из хулов.
– Ха-ха! Я бы тоже поставил, но жаль пачкать ствол. Но всегда можно найти альтернативу. ― Руслан пнул кусок трубы.
Я смотрела только на его высокие ботинки и закатанные джинсы.
Хочешь, для тебя я свои джинсы раскатаю?
Он обещал…
Как это возможно? Руки, лицо, взгляд ― все моего человека. Вот только человек ― не мой.
– Это я. ― Я сделала шаг вперед.
Глава 26
Тошка схватил меня за рукав, но я дернулась и вырвалась.
– Кто это сказал? ― Руслан резко обернулся на мой голос.
– Врет она. Я его вырубил, ― сказал Тошка и сделал шаг в сторону, заслоняя меня.
– Нет, я. ― Юрец тоже вышел вперед и встал передо мной.
– Нет, это я. ― Ден подступил к ним. Теперь трое стояли между мной и Русланом.
– Ого! Смотрю, вам не безразличен этот человечек с милым голоском. У нас целых три Рокки. Разберусь с вами потом. Свалили. Покажите мне ангелочка.
Все стояли без движения. Руслан махнул пистолетом.
– Костыль, Макар, растащите этих Ромео.
И вот между нами пустота. Шаги, эхом отскакивающие от стен. Два метра, полтора, метр.
– Так это ты? ― хмыкнул Руслан, подойдя вплотную. Он смотрел на меня, но почему-то пока не узнавал. Может, потому что больше осматривал мою щуплую фигуру, а не лицо. ― И чем же ты его так, котенок?
– Битой. Знаешь, такой… с колючей проволокой на основании. И с изолентой на ручке. Думаю, ты знаешь. ― Я говорила нарочно ровным тоном, который любого привел бы в ярость.
Руслан отпрянул, непроизвольно выставил руки чуть вперед, словно отталкивая правду. Тело вытянулось в струну. Он выстраивал между нами невидимую стену, пытался огородиться от реальности, защитить себя от нее. От меня. Я уже видела однажды эту метаморфозу ― когда с лица будто упала маска. Дерзкое и злое выражение сменилось целой гаммой эмоций ― удивлением, усталостью и даже испугом. Почему? Во взгляде читался вопрос. Почему снова ты? Откуда ты взялась?
Прости, Руслан. Просто так получается. Я не знаю, почему я такая и почему всегда встаю у тебя на пути, разжигаю твою ненависть. Это происходит против моей воли.
– Что она мелет? Что это за шлюха вообще? Ты ее знаешь?― спросил парень, скулы и лысая черепушка которого были изрезаны тонкими шрамами.
Все теперь смотрели на меня. Я, сцепив руки, судорожно ковыряла заусенцы.
– Да, знаю. Одна моя бывшая, ― неохотно процедил сквозь зубы Руслан.
– Что-то голос у тебя не особо довольный, ― заржал парень со шрамом. ― Что, прикусила, когда сосала?
– Пасть заткнул.
– Ууу! Че такой дерзкий? Кинула тебя, что ль?
– Не в этом дело, Ац. Тварь она последняя.
– Не, Руслан. Серьезно. Че, изменяла? Так давай мы ее сейчас все по кругу, а потом грохнем.
– Не изменяла. Хуже.
– Черт, заинтриговал. Она всего лишь телка, че она тебе могла сделать?
Парень со шрамами ― Ац ― смотрел на меня с интересом. Руслан покачал головой.
– Я сам разберусь.
Он навел на меня пистолет. Скованная ужасом, я закрыла глаза. Неужели он сделает это? Неужели выстрелит? Ведь он же любил меня.
– Эй, эй! ― крикнул парень с татуировкой в виде креста на шее, сделал шаг к Руслану и положил руку на его локоть. ― Что она тебе сделала? Рус, она просто телка.
– Убрал руку. Не просто.
Что-то в интонации заставило парня подчиниться. Может, он увидел, что Руслан сейчас похож на бутылку с нитроглицерином: тронешь ― взорвется, а с учетом того, что в его руках пистолет, взрыв будет мощным. От греха подальше парень попятился.
Прищурившись, Ац разглядывал мое лицо, будто пытался вспомнить. В отличие от татуированного, его не волновало, грохнет меня Руслан или нет. Ему было любопытно ― что могла сделать простая девчонка? Чем вызвала такую ненависть?
Выстрел. Я вздрогнула. За спиной ― взрыв. Что-то посыпалось.
– Рус, ты чего?
Все хулы удивленно, будто не узнавая, таращились на Руслана. Я поняла, что такое поведение ему не свойственно.
– Расслабьтесь, просто мышь, ― сказал Руслан. ― Знаете, ненавижу мышей. Странно, правда? Вроде милая мордочка, шерстка ― умиляться до слюней. Но если бы люди задумались, сколько всякой заразы несут мыши. У одного моего знакомого завелась гребаная мышь. Он поймал ее живую, выбросил на улицу, и что бы вы думали? Эта тварь вернулась. Она бегала по столу, жрала его еду, везде гадила. И что потом? Знакомый умер, подцепив страшную лихорадку. Отказали почки. Последние две недели он ссал кровавым киселем. Так зачем он дал ей этот чертов шанс, а? Почему бы ее сразу не убить?
– Она просто хотела выжить, ― хрипло ответила я. ― Она не хотела никому зла. Она не виновата в том, что живет.
– Не виновата? Она живет, дышит, разносит заразу. Могут умереть другие люди.
– Она переждала бурю в том доме. Буря прошла, и мышь ушла в поля. Она больше не вернется. Больше никого не заразит. Никто не умрет.
– Ты в этом уверена? Что никто не умрет? ― Руслан прищурился.
Я была в отчаянии.
– Она ушла, Руслан. У гребаной мыши теперь другой дом. Пусть живет!
– Да? Но почему тогда я везде натыкаюсь на нее, а? ― Руслан повысил голос. Его губы задрожали от гнева. ― Когда иду выбрасывать мусор, вижу, как она убегает за контейнер. Когда иду в сарай, она там. Когда на огороде выдираю сорняки, ― всюду ее гребаные норки. Ее зараза остается на подошвах моих ботинок, на одежде, под ногтями. Я могу заболеть и кончить так же. Подохнуть в луже кровавого киселя, а все из-за этой твари.
Руслан замолчал, переводя дух. Монолог сильно завел его.
– Рус, ты о чем? С чего эти разговоры, я че-то не вкуриваю, ― нахмурился Ац, который пытался, но никак не мог разглядеть подтекст.
– Неважно, Ацетон. Дай сигу. Только прикури мне.
Руслан взял у Аца сигарету. Казалось, он немного расслабился. Но рука с пистолетом все еще была напряжена, палец лежал на спусковом крючке.
– А ведь знаете, я раньше любил мышей. Точнее, одну. У меня жила маленькая мышка. Беленькая, чистая, домашняя… Она ничем не болела, она была не такой, как другие. Но… Она умерла.
Три выстрела подряд. Все три пули пролетели рядом со мной, а за спиной ― взрыв за взрывом. Стена крошилась в пыль. Вылетали куски штукатурки. С каждым нажатием на спуск я умирала, с каждым выстрелом мимо рождалась заново.
