– С Ричи?
– Ага. Тот ублюдок оставил свою кофту. А мой Ричи может искать людей по запаху. Я натаскал его, и теперь он ходит по следу парня. В день, когда мы с тобой встретились, я тоже искал его. Ричи уверенно вел меня куда-то, а потом кинулся на тебя.
Услышав свою кличку, пес вошел в комнату. Положив морду передо мной на кровать, он засопел, раздувая ноздри. Он посмотрел на меня и тихонько заскулил, потом посмотрел на Руслана и жалобно тявкнул. «Я нашел владельца кофты, хозяин. Это тот самый запах. Давно нашел, а ты и ухом не ведешь. Ну, обрати ты на меня внимание! Ты дал команду ― и я нашел. Ну, похвали ты меня!» ― это читалось в глазах собаки.
– Ричи, ты чего? ― удивился Руслан. ― Чудной ты какой-то в последнее время.
Пес опять посмотрел на меня. Я ― на него.
«Я нашел тебя. И скоро хозяин узнает. Обязательно узнает».
– Не узнает, ― шепнула я.
– Что ― не узнает? ― спросил Руслан удивленно.
– Ничего, прости, задумалась.
– На той стреле антифа убили и Лехиного любимого добермана. Их похоронили рядом, хозяина и верного пса. Лехе было двадцать три.
Ком слез грозил вырваться наружу.
– У тебя такое лицо… Прости, не хотел тебя расстраивать.
– Все нормально, ― задыхаясь, сказала я и заставила себя просмотреть следующие снимки. Братья сидели на лавочке, братья с мячом в руках у ворот. В поезде, в барах, на стадионе, колесе обозрения, тусовках. И везде всегда ― вместе.
Засыпала я с тяжелыми мыслями. Вся напряженная, вцепилась пальцами в одеяло.
Мне хотелось кричать.
* * *
Следующие дни я делала вид, что все прекрасно. Мы готовили, убирались, покупали продукты, гуляли, заказывали пиццу, ходили в кафе. Я улыбалась. С нежностью смотрела на Руслана, который ни о чем не подозревал и даже не думал, что тот, кого он так рьяно ищет, очень близко. Но все это было уже не то. Чувства изменились. Ушли гармония и умиротворение. Я оставалась рядом с Русланом… Но счастье меня больше не переполняло.
Руслан теперь много рассказывал о скинхедах ― я просила. Он объяснил, кто такие боны и почему скины не любят, когда их так называют. Он говорил о вещах, о которых я и понятия не имела, ― например, что не все скины фашисты и что они спокойно могут быть антифа. И далеко не все ненавидят панков.
Напряжение убивало меня. Понимание, что я лгу любимому человеку, не давало покоя. Что будет, если он вспомнит меня? До того ужасного вечера мне нравилось находиться с Русланом лицом к лицу, смотреть глаза в глаза. Мы могли подолгу разглядывать каждую ресницу и каждую родинку друг друга. Теперь я все чаще отворачивалась. Когда он смотрел на меня, внутри все холодело… «Вот-вот узнает», ― острой льдинкой проносилась мысль. Как никогда, захотелось домой. Захотелось спрятаться в комнате от разрушающих мыслей, от липкого страха, от… Руслана.
Я впервые зарядила телефон ― долго не включала его, боялась, что будут звонить родители и я просто не смогу не ответить им. Увидела пропущенные вызовы ― от родителей и Тошки. Я перезвонила другу.
– Сова? Ну, наконец-то! ― раздался его возмущенный голос. ― У тебя дней десять телефон был выключен! Тут такое случилось… Боны звегствуют. Они на гынок напали, часть палаток сожгли. Папа еле успел выггести кассу и смыться. Ему камнем в голову досталось, даже швы накладывали. Еще на общагу напали, ту, где чугки живут. И, знаешь, на улице они сильно избили одного пацана. Невысокий, метг шестьдесят ― семьдесят, светленький. Ему всего шестнадцать. Сечешь, Сова? Сечешь, к чему я веду?
Я все поняла. Из меня хреновая актриса, я не могла обманывать ни себя, ни кого-то еще. Я устала притворяться перед Русланом. И я не могла спокойно смотреть на то, как боны избивают моих клонов, громят рынок и оставляют Тошкиного отца без прибыли, зато изувеченным. Как спокойно жить и наслаждаться своей любовью, если прямо сейчас, в эту секунду, боны Ржавого уничтожают мой город?
Теперь я была более чем уверена, что Дуче искал меня вовсе не для того, чтобы защитить. Он хотел либо самостоятельно меня прибить, либо сдать бонам. Все эти погромы и акции… От них страдали его люди, его бизнес.
Это все из-за меня. И я должна это прекратить.
Но я не знала, как поговорить с Русланом, а главное ― когда. Как странно. Я всегда считала, что ни при каких обстоятельствах не побоюсь сказать кому-то правду. Конечно, если это уместно. Как понять, уместна ли правда сейчас? А сейчас? А через пару мгновений? А завтра?
Я чистила картошку и смотрела, как Руслан жарит рыбные палочки. Он выглядел таким беззаботным. Думаю, в его жизни было много проблем, но сейчас, со мной, он стал счастливее. Я помогала ему забыть о прошлом. Он, как и я, играл в семью, и нам обоим нравилась эта игра: хорошая девочка, хороший мальчик. Друг с другом мы хотели быть лучше, чем мы есть. А может… Мы пытались найти друг в друге то, чего в нас на самом деле не было?
Когда наступает подходящий момент, чтобы сказать близкому человеку что-то плохое? Мне кажется, когда он совсем спокоен. То есть нужно подобрать максимально счастливый момент. Руслан перевернул на сковородке палочки. По MTV крутили какой-то попсовый клип. На кухне стоял аппетитный запах жареной рыбы в панировке. Руслан подпевал телеку. Вот он. Самый что ни на есть беззаботный момент. Скажи же, ну. Не обманывай его. Я знала, что, скрывая правду, поступаю подло. И я не смогу играть дальше. Ложь не принесет мне счастья. Но принесет ли счастье правда? Вряд ли. Конечно, было страшно. Я не знала, на что способен Руслан в гневе. Может ли он убить меня? Он говорил, что любит меня. Но что такое любовь к девчонке по сравнению с братской честью в нашем патриархальном обществе? Ничто. Ноль. Пустота.
– Руслан… ― начала я. Голос звучал глухо, я не узнавала его. Нож дрожал в моих холодных пальцах.
Руслан удивленно посмотрел на меня. Тоже впервые услышал этот мой новый голос.
– Что? Ты что-то увидела? Так побледнела! Может, таракан?
– Нет, я хотела…
– Что?
Будет ли он кричать? А бить меня? Или соберет в кулак волю и просто скажет: «Убирайся»? И тогда я за пять минут соберу свой рюкзак и навсегда уйду из его жизни. Это было бы здорово ― просто уйти. Я бы освободилась от этих тяжелых камней на душе. Не хочу, чтобы он меня бил. Не хочу, чтобы было больно.
–…Попросить тебя передать мне кастрюлю.
– Держи.
Черт. Черт. Черт. Какая же я слабачка. Я так и не поняла, как же это произошло, я ведь хотела открыть правду. И вся напряглась. И сердце уже бешено стучало в горле. Я тряслась, вот-вот ― и сказала бы. Но какая-то часть меня, та, что я не могу контролировать, перехитрила меня и оказалась быстрее. Я упустила момент. Что мне помешало? Страх, что Руслан изобьет меня? Или я больше боялась того, что он узнает, что я не та, за кого себя выдаю? И разлюбит меня? Возненавидит? Да, я боялась именно этого. Что человек, которого я люблю, за одну секунду возненавидит меня. Наверное, это худшее, что может произойти.
