Мусорный ветер, дым из трубы,
Плач природы, смех сатаны,
А все оттого, что мы
Любили ловить ветра и разбрасывать камни.
[3] По макушке ударила большая капля, а через пять минут дождь превратился в хлещущий ливень. Прятаться было некуда, так что Ваня пошел к мусорной куче и вернулся с огромным куском пленки в руках. Мы сели еще теснее, почему-то я оказалась у Быка на коленях ― к огромному его удовольствию. Мы натянули пленку над головами, подлили водки в стаканчики.
Несмотря на мерзкую погоду, уходить не хотелось: на душе было легко и свободно, в объятиях Быка ― сухо и тепло. Он прислонился губами к моей щеке, его дыхание грело кожу. Я повернулась к нему, и в следующую секунду наши губы встретились. Целовался он очень нежно. Я открыла глаза, не прерывая поцелуй, посмотрела на дождевую рябь на воде и почему-то представила хмурое лицо Тошки.
Глава 7
Проснувшись, я долго не могла понять, где я, потом дошло: дома у Тотошки. Как я тут оказалась? В комнату вошел друг ― в одних трусах и в фартуке. В руках была большая миска с венчиком.
– Наконец-то! Вставай, помоги мне с оладушками…
Я послушно встала. На кухне я разбила в миску яйца, добавила муку, разрыхлитель и сахар. А Тотошка уже переворачивал на сковороде первую партию оладий.
– Как я к тебе пришла? Что было вчера? ― спросила я с ужасом. ― Ничего не помню. Последнее, что помню… Фу! Как я целовалась с Быком!
– Ты целовалась с Быком? ― Тошка сделал испуганные глаза и изобразил рвотный позыв.
– Это все водка. Блин, а что было потом?
– Ты позвонила и напгосилась ко мне с ночевкой. Тебя твои до подъезда пговодили.
– А мои предки в курсе?
– Ага, ты им от меня позвонила.
– Не запалили?
– Нет, у тебя голос ногмальный был. Ну, собственно, и конец.
– А где были твои родители?
– Дома. Но я у них спгосил, можно тебе остаться, и они дали добго. Только по газным комнатам. Твоя мама позвонила моей и уточнила, где ты будешь спать. ― Тошка покраснел.
Я захихикала. Родители упорно ищут в нашей дружбе какой-то подвох.
– А ты чего так смущаешься? Я что-то натворила?
Тошка нахмурился и покраснел еще сильнее.
– Да так, болтала всякие глупости.
– Какие именно?
– Что-то о своей неземной любви.
– К кому?
– Ко мне.
Тотошка выложил на тарелку оладьи. Я улыбнулась, обняла его и быстро чмокнула в щеку. Отстранившись, заметила, что теперь его волосы все в муке.
– Но ведь я и правда тебя люблю. И в этом нет ничего постыдного.
– Люблю, не люблю, ― заворчал друг. ― Завязывай уже со всеми этими девчачьими глупостями. Взбила? Давай сюда миску.
Вскоре с огромной тарелкой оладий и дымящимися кружками ароматного кофе мы отправились в Тотошкину комнату. Когда друг ушел за салфетками, я подошла к полкам с дисками и стала вытаскивать их один за другим.
– Что у тебя есть новенького посмотреть? ― крикнула я.
– Была пага свежих фильмов, глянь в когобке между полками и кговатью, ― крикнул он из коридора.
Я нашла какую-то коробку и, поставив ее на кровать, собралась открыть.
– Нет, это не та! ― в ужасе закричал Тотошка, застыв в дверном проеме.
– А что там? ― Его реакция пробудила во мне любопытство.
– Ну… пгосто не стоит смотгеть эти фильмы.
– Что там, порнушка?
Тошка подлетел ко мне, вырвал коробку из рук и куда-то унес. Я захихикала. Точно порнушка! Ха! И как только я уйду, он ее понадежнее перепрячет.
Вернувшись, друг порылся за кроватью и достал уже другую, правильную коробку. Я стала перебирать фильмы.
– Давай посмотрим этот? ― Я показала ему обложку. Он кивнул.
Мы смотрели «Братву и кольцо» ― «Властелина Колец» в переводе Гоблина, уминали оладьи и пили нереально вкусный кофе. Мы так смеялись над фильмом, что после просмотра решили разыграть особо запомнившиеся сценки. Зайдя за диван, Тошка схватился за спинку и стал изображать Пендальфа. Произнеся коронное: «Тикайте, хлопцы, I’ll be back», друг скрылся за диваном. Я каталась по полу от смеха и заставила Тошку изобразить сценку три раза подряд на бис.
Я проторчала у Тошки весь день, а когда совсем стемнело, пошла домой.
* * *
Прошло три недели с тех пор, как у меня появилась своя компания. Я гуляла то с ней, то с Тошкой, но эти две дружбы я всегда разделяла.
В один из дней Маринка сказала, что один парень зовет нас на крутую вечеринку.
– У него такой дом… Там и сауна, и бассейн, и бильярд, представляешь?
Это звучало действительно круто. Вместе с Маринкой, Алисой и Настей я побывала уже на четырех вписках, и каждый раз это были тесные убогие квартирки; большой пафосный дом ― такое в первый раз. Нужно было собираться.
Я сорвала ярлык с черной туники. Немного неудачная вышла покупка: я любила однотонные кофты, а здесь была узкая белая полоска на рукаве. Взяв черный маркер, я закрасила ее, потом ножницами сделала на рукавах надрезы. Надела кофту, просунула в отверстия большие пальцы, сверху натянула серую футболку. Мне надоело ходить раскрашенным попугаем, как Марина. Я решила выработать собственный мрачный стиль.
– Куда-то собираешься? ― Мама заглянула в комнату.
– Гулять, ― сказала я.
Мама обвела меня взглядом и сморщилась.
– Твой стиль меня убивает.
Черным карандашом я провела по векам жирную линию.
– Мне нравится моя одежда.
– Даша, тебе бы что-нибудь поярче и поженственней, юбочек всяких…
– А это что, по-твоему? ― показала я на свою юбку.
– Это не юбка, а не пойми что. Сетка рыболовная какая-то. И цвет этот ужасный…
– Я люблю серый, ― пожала я плечами.
– И какую обувь ты подберешь под этот наряд? Опять свои утюги? Спаришься в них. Может, босоножки, которые мы купили на лето? Ты их еще ни разу не надела. Они тебе подойдут: изящные, на небольшом каблуке… Ножки твои будут хорошо в них смотреться.
– Ма-а-ам! ― Я скривилась, как после съеденного лимона. ― Какие босоножки, когда есть камелоты?
– Ох и тяжело с тобой, Дашка. ― Мама устало вздохнула. ― Все девочки как девочки, мягкие, ласковые, а моя колючая, как ежик.
