В доме звонит телефон.
Почему не срабатывает автоответчик? Бонни что, его отключила? А может, это Бонни, которая застряла в пути между домом и пиццерией? У нее мотор странно тарахтит, но Винсент не решился ей об этом сказать. Боялся, что она воспримет это как критику. А надо было. Потому что если она застрянет, виноват будет он и ему придется с этим разбираться. Можно уже приступать. Но вдруг звонит папочка? Винсент скажет, что не туда попали, а когда док перезвонит, не будет брать трубку. А может, это звонят с рекламой? Их-то послать легко. Главное, чтобы это была не Бонни.
Он заставляет себя встать и плетется в дом. Телефон умолкает. Слава Богу. Он возвращается к креслу, но тут телефон снова звонит, и на этот раз Винсент успевает снять трубку после третьего звонка.
— Алло! — говорит он.
Тишина. Но кто-то на другом конце провода есть. Это не номером ошиблись. И трубку не повесили. Кто-то ждет, когда он снова скажет «алло».
— Алло!
В трубке что-то угрожающе тренькает.
Это Реймонд. Винсент точно знает. Он не хочет произносить имя. Не хочет, не должен. Но они все равно словно ведут многозначительную беседу. Молчанием Реймонд говорит ему: он знает, где Винсент. Знает, что Винсент сделал и почему, впрочем, почему именно, вряд ли знает. Знает то, о чем Винсент не счел уместным упоминать при людях, с которыми живет и работает. Это настоящий разговор, тот самый, который Винсент не переставал вести. Поразительно, сколько всего можно сказать, не произнеся ни слова.
* * *
Скоро пять часов, а Бонни никак не может набраться духу для очередного разговора с Робертой. Телефон мигает, но она его игнорирует — это точно не мальчики, они звонят на мобильный, а она сейчас ищет в интернете все об анафилактическом шоке. Ищет «обморок», чтобы уточнить, какие бывают последствия, если теряешь сознание, смотрит, какие симптомы не проходят, а только усугубляются. А какие, собственно, у Винсента симптомы? Некая отстраненность — он словно и не здесь. Причины могут быть какие угодно, вплоть до реакции на всеобщее внимание. Встречи с Робертой, интервью, журналисты. Да у Винсента и сил не остается просто поболтать с Бонни.
Хорошо хоть Макс поправился после визита к отцу, снова стал бодрым и веселым. Так что Бонни имеет полное право озаботиться психическим состоянием Винсента.
Иногда утром, по дороге в офис, Винсент засыпает в машине, а вечером, когда он сидит в кресле в углу сада, Бонни приходится громко и долго звать его ужинать. Или же она сама идет за ним, а он сидит, запрокинув голову, с закрытыми глазами.
Бонни знает, что он немного выпивает, но этим его состояния не объяснишь. Может, он что-то принимает? Но реакции у него быстрые, сознание ясное. Он так собран и уверен, когда просыпается, так внимателен ко всем — ко всем, кроме Бонни. Будь он под кайфом, она бы поняла, хотя, конечно, слышала о детях, которые сидели на тяжелых наркотиках, а родители ни о чем не догадывались.
Может, дистанция между ними — это последствие того унизительного случая, когда она сняла очки. Может, Винсент как-то по-мужски смущен и считает, что сплоховал? Не ответил на предложенное. А может, она льстит себе, думая, что с Винсентом что-то не так в связи с ней?
Как бы то ни было, важно сейчас не то, как развиваются их отношения, а то, что он делает для Вахты братства. Его заваливают письмами, зовут на благотворительные ужины и светские приемы. Интервью у него просят чаще, чем у Мейера, впрочем, Мейера часто просят сфотографироваться с Винсентом или дать комментарий по поводу случившихся с бывшим наци перемен. Мейер всегда говорит, что он им гордится, а перемены в нем вселяют надежду.
У Бонни ежедневник тоже весь заполнен. Благотворители, которых она обхаживала все время, пока работает в Вахте братства, звонят и зовут на ланч. Завтра у нее ланч с Лорой Тикнор, которая все время намекает, что у нее полно новых контактов, новых благотворителей и готовых помочь волонтеров. Похоже, в этом году фонд впервые уложится в бюджет.
Это не то чтобы заслуга Бонни, но она гордится тем, что тоже помогала Винсенту превратиться из расчетливого авантюриста, для которого главное — выжить, в человека, который был бы готов умереть за Вахту братства. Ну и что, что Винсент сегодня утром отказывался вставать и орал на Бонни из-за закрытой двери. Он сказал, что плохо себя чувствует. Хочет устроить себе выходной. Он говорил точно как ее мальчишки, когда притворяются больными, чтобы не идти в школу. Но он действительно много работал, заслужил передышку. Бонни позвонила Роберте и, узнав, что никаких интервью на сегодня не назначено, сказала, что он может отдохнуть. Но только сегодня. Она не без удовольствия наврала Роберте, что у Винсента, возможно, начинается грипп.
Роберта заволновалась и спросила Бонни, сможет ли Винсент о себе позаботиться. В офисе все только и думают о грядущем выступлении Мейера и Винсента на «Шоу Чендлера». Роберта должна удостовериться, что собачка и пони готовы проделать все трюки.
Бонни отрывается от компьютера и решает-таки взять трубку. Что еще Роберте понадобилось?
— Алло!
Ответа нет. Вдалеке слышен шум машин.
— Алло!
Кто-то там есть. Что-то происходит. И Бонни это не нравится. Сначала приходит в голову худшее: один из мальчиков пытается с ней связаться, но не может, или еще хуже — его похитили, он сбежал и пробует прозвониться. Объявились приятели Винсента по ДАС? Но об этом она сейчас не может думать. Она вешает трубку и так старается забыть об этом эпизоде, что, когда через десять минут телефон снова звонит, ей и в голову не приходит, что это тот же человек.
— Алло!
Снова тишина. Снова шум машин.
Бонни слышит сирены. Очень долго соображает, что один и тот же звук слышен одновременно из трубки и с улицы. Значит, звонящий где-то рядом? Она миллионы раз видела эту сцену в кино, так всегда бывает перед тем, как в автомобиле взрывается бомба.
— Кто это? — говорит Бонни. — Кто звонит?
Паранойя накрыла бы ее с головой, но разум подсказывает, что, может быть, звонят кому-то другому. Зачем кому-то звонить Бонни и молчать в трубку? Она спрашивает в приемной, и Анита говорит, что звонил мужчина и просил именно ее. Оба раза он невнятно называл свою фамилию, и Анита его соединяла — ей показалось, что это кто-то из благотворителей.
Первый порыв у Бонни — запереть дверь и отключить телефон, но тут же — в противовес ему — ее тянет поехать домой, запереть дверь и отключить телефон. Уже шестой час. Она здесь с девяти. Она имеет полное право уйти, правда, придется поторчать в пробке на мосту Таппан-Зи.
Наверное, нужно бы сказать Мейеру и Роберте, что она уезжает. Но ей не хочется, чтобы они думали, что она прохлаждается, пока они вкалывают.
Бонни рада, что в лифте полно народа: не дай Бог оказаться там вдвоем с очередным кандидатом на роль таинственного собеседника. На улице ей встречаются человек десять, которые сошли бы за него. Она все время оборачивается. Как понять, что за тобой не следят, если все идут в одну сторону?
